дню рождения, поэтому два события решили объединить: и день рождения отметить, и новоселье справить. Мама и свекровь пришли пораньше и помогали мне на кухне. К четырем часам собрались почти все, стол накрыли в огромной полупустой гостиной. Мебель пока присутствовала только в трех комнатах: детской, спальной и кухне, но это никоим образом не сказывалось на моем хорошем настроении: мне нравился наш дом, и вообще жизнь радовала.
– Ну что, за стол? – спросил папа, заглядывая в кухню.
– Конечно, – кивнула я, намереваясь идти в спальную переодеваться, и тут мама сказала:
– А грибы? И компот. Вишневый, нет, лучше рябиновый. – И я вместо спальной пошла в погреб, пошла потому, что привыкла соглашаться с мамой, хоть и не видела особой нужды ни в грибах, ни в компоте.
Погреб был за гаражом, забавная домушка под железной крышей. Я направилась в ту сторону. Из-за угла вывернул Ванька на велосипеде:
– Ты куда, мам?
– В погреб.
– А зачем?
– За компотом и за грибами.
Мы достигли погреба: я пешком, а сын – используя трехколесный велосипед как самокат.
Я толкнула дверь, обитую железом, вошла внутрь, нашарила рукой выключатель и зажгла свет. В погреб надо было спускаться по металлической лестнице. С трудом открыв люк, я заглянула вниз.
– Я с тобой, – сказал Ванька.
– Вот только попробуй, – погрозила я пальцем: сын был одет в новый костюмчик небесно-голубого цвета, и после посещения погреба его наверняка пришлось бы переодевать.
– Ну, мама, – закапризничал он.
– Можно подумать, ты никогда не был в погребе, – покачала я головой и сурово добавила: – Марш в дом. Одна нога здесь, другая там. И велосипед убери.
Ванька сморщил нос, но, подхватив велосипед, покатил к дому. Дождавшись, когда он поставит велосипед у крыльца, я, удовлетворенная сыновним послушанием, спустилась в погреб. Хотя в дом мы переехали недавно, погреб, стараниями моей мамы, был забит до отказа. Чертыхаясь, я смогла отыскать грибы, а также трехлитровую банку с рябиновым компотом. Поставила обе банки в сумку и стала осторожно подниматься по лестнице.
В этот момент раздался чудовищный грохот, земля содрогнулась, я оступилась, чуть не выронив сумку, а крышка люка захлопнулась.
– Господи! – вскрикнула я, бросила сумку и, взбежав вверх, принялась воевать с крышкой. – Что это было? – испуганно шептала я, не в силах найти объяснение подобному грохоту. О землетрясении в наших краях никогда не слышали, и предположения возникали самые фантастические. – А вдруг самолет упал? – ахнула я и удвоила усилия. Крышка наконец подалась, я смогла выбраться на поверхность и шагнула на улицу: остатки того, что несколько минут назад было моим домом, догорали под неярким осенним солнцем.
Я попробовала закричать и не смогла. Вытянула руки по швам и замерла, как солдат на параде в ожидании команды. Взрыв был такой чудовищной силы, что от стен осталась лишь груда обломков, разлетевшихся по всему участку. То, что ни-кто из находившихся в доме просто не мог выжить, было ясно, и все-таки я бросилась к тому месту, где раньше была