просто говорю как есть. Ты такой ранимый, может тебе подыскать доктора получше? Или увеличить количество таблеток?
– Может в моей депрессии не только нападение виновато?
Достаю телефон, вспомнив, что он на беззвучном. Одно непрочитанное с незнакомого номера. “Спасибо, что спас”, – я ее спас? Знала бы она, как важны эти слова. Набираю: «Ты вернула мне смысл». Стираю. Кажется, это слишком для первого сообщения. «Можешь отблагодарить ужином», – идеальная причина увидеть ее еще раз. Улыбаюсь и выдыхаю.
Беру ручку и вычеркиваю из программы развлекательное шоу.
– Ты директор, ты взял на себя ответственность за сотрудников и за меня. Я не твой раб, не твоя собственность и не буду делать то, что вызывает у меня сопротивление. Можешь прислать альтернативные варианты. И со службой безопасности тоже пора разобраться, потому что если меня снова попытаются убить, у них может получиться, – я и гордость встаем и выходим из кабинета.
ОНА
Обильно покрытое лимонником заброшенное здание в классическом стиле выглядит как декорации к фильмам о вампирах. Или что-то пост апакалептическое, с долей романтики.
Щедро раскинулись ветками одичавшие заросли рододендрона, сирени, гортензии, камелии. Видно, что за садом лет 20 не ухаживали, кое-где дорожки сужаются из-за наползших на них растений. Яркими пятнами цветут красные и белые цветы гибискуса.
Кажется, не только я потрясена. Ребята из команды ходят как лунатики с телефонами, пытаясь задокументировать эмоции.
Пять часов сжимаются в суетные сборы, выполнение инструкций фотографа, смену одежды, перерывы на глоток воды и мысли о том, что он ответил. Когда наконец-то беру в руки телефон, там два сообщения от Эм.
«Можешь отблагодарить ужином» и «Я еду. Отправь всех и дождись меня», – ощущения, словно меня сталкивают с обрыва на тарзанке. Адреналин смешивается с дофамином в безумном коктейле страха и предвкушения. Он едет ко мне. За мной. Как это может быть правдой?
Стоп. Никто не должен видеть!
Здесь фотограф с ассистентами, стилист с помощниками, Рита. Если он приедет сейчас, то увидит ее безупречность. Я десятки раз проходила это.
Когда на интервью, продюсеры жалеют, что в кадре буду обычная я, а не ее идеальная улыбка, вздернутый нос и огромные глаза, как у принцессы из Диснея. Если бы Рита была хоть на процент менее профессиональна в качестве агента, я бы давно разорвала контракт. Но она знает и любит свое дело, плюс нам легко в общении, а это редкость.
Раздражение внутри шипит химической реакцией, потому что если увижу знакомое восхищение этой идеальностью в глазах Эм, бесповоротно сломаюсь.
Есть множество действительно красивых женщин. Те, кому выпал джекпот в лотерее генов. И те, кто не стал сетовать на природу и доверился людям в халатах. Мой агент как раз из второго эшелона. «Принятие себя для слабых и бедных», – между делом бросила как-то она, рассматривая морщинки в зеркале.
Но красота не равно принятие. Сотни тысяч и даже миллионы потрясающих женщин, проводят жизнь в болоте ненависти