союз против наследнаго неприятеля и к пременению перемирья в Вечный мир с короною полскою, к которому они лета 1686‑го склониилася за вечное уступление, которое им корона польская обоими городы, Киевом да Смоленским, учинила. И обещалися они с Турскою Портою и с татарами мир разорвать, котораго разрыву действо впредь уведано будет» (сочинение 1686 г.)[264].
Действительно, не только польское и имперское, но и венецианское правительство, и даже Бранденбург настойчиво «призывали» Россию в Священную лигу[265], как было решено еще в момент ее основания в 1684 г.[266], тогда как видимость незаинтересованности России в войне на южном фронте создавалась отечественными дипломатами из тактических соображений. И все же указание на сделку, по условиям которой страна разрывала с трудом установленный мир с Турцией и Крымом, было недружественным по отношению к правительству регентства. Не случайно одно из них появилось в сочинении автора, близкого к сыну известного противника союза с Польшей гетмана Самойловича, а другие распространялись из круга самого ярого ненавистника войны – патриарха Иоакима[267].
Создававшийся вместе с крупным Сводом патриарха Иоакима Летописец 1686 г., отмечая успехи русской дипломатии, постоянно подчеркивал клятвопреступный характер ее маневров после Андрусовского перемирия, невольно напоминая читателю о Божией каре, постигшей армию, пытавшуюся в нарушение «перемирных лет» отвоевать захваченные Польшей города при патриархе Филарете. Смерть Филарета от великого огорчения после провала клятвопреступного нападения на соседнее государство и казнь командующего боярина М.Б. Шеина как «изменника» весьма близко перекликались с мрачными пророчествами Иоакима участникам Крымских походов, его призывом «препону сотворити и казнити» нового главного военачальника – В.В. Голицына[268].
Изобилие недругов Софьи Алексеевны, князя В.В. Голицына, фактического министра внутренних дел царевны, главы Стрелецкого приказа Ф.Л. Шакловитого и др. сторонников их «милостивого» и «премудрого» политического курса весьма способствовало распространению порочащих их слухов. Весь ход новой русско-турецко-крымской войны невозможно было понять без учета внутреннего «несогласия христианского», которое вместе с «междоусобием христоименитых государств» в полной мере раскрылось Лызлову в качестве важнейшего фактора успехов «скифской» агрессии именно во время Крымских походов 1687–1689 гг.
Не леность и развращение нравов «рыцарского сословия», не склонность многих воинов «на боку лежать и тем хотеть храбрость свою показать», как морализировали А.М. Курбский и Игнатий Римский-Корсаков, а реальная разобщенность христианских сил равно внутри одной страны и между государствами – явились для автора «Скифской истории» ключом к пониманию целых столетий поражений и отступления сильных и храбрых христианских воителей перед лицом «басурман», когда отвага прославленных героев и победы талантливых полководцев раз за разом сводились