написанное было легче. Больше всего иномирцы ценили их за способность открывать Окна в иной – человеческий – мир, но вот в описаниях этих Окон Никола вновь безнадежно запутался.
Сложнее (и страшнее) всего было читать про выбор души. Игра начиналась вместе с вытягиванием карты, значение которой нужно было хранить в секрете вплоть до самого пробуждения змея на третий день. Иначе Игра обрывалась – и жди беды, а уж в бедах иномирцы знали толк. О том, почему душой становился именно тот, на кого выпал жребий, зачем нужно было молчание, при чем тут Белое Цветение и почему для жеребьевки всегда брали старую колоду карт, было написано очень много, местами даже в стихах, но Никола не знал и половины этих слов. Он путался, перечитывал, выписывал на клочок бумаги короткие фразы (Ива пришла бы в ужас, узнай, что он так расходует запасы писчих принадлежностей), но так до конца и не разобрался.
– И это все? – спросил накануне вечером Никола Лавра. – Вытащить жребий и ждать? Змей… – он осторожно подбирал слова, избегая произносить «магия» и «волшебство»: иномирцы ненавидели эти названия, насквозь пропитанные людскими мыслями и человеческим страхом, – сам как-то все поймет? И это вся Игра? Просто вытянуть карту и трое суток молчать о ней, пока где-то что-то происходит?
Лавр на миг задумался.
– А этого разве мало? С такими-то последствиями?
– Я не заметил, как ты улизнул, – Лавр хлопнул Николу по плечу. От неожиданности тот вздрогнул и чуть не выронил книгу. Где-то вдали послышалось недовольное ворчание Ивы. – Опять про Игру? Я думал, ты сказал, что все уже прочитал.
Никола закрыл книгу.
– Так и есть. Просто хотел еще раз… Посмотреть.
– Чего ты так волнуешься? Не тебе же карты тянуть.
Никола осторожно поставил книгу на полку и взглянул на беспечно улыбающегося Лавра.
– Но вы-то будете тянуть. Ты. Вяз. Элоиза с Льдинией. Вдруг один из вас исчезнет?
– Ой да ладно. Нормально все будет. Во-первых, ну каковы шансы? И потом – ну это вроде как даже честь.
– Тебе бы хотелось стать змеем? – не отставал Никола.
– Не очень, честно говоря, – Лавр почесал в затылке. – То есть это вроде весьма почетно и излечивает душевную тоску по полету… Но я на нее особенно и не жалуюсь. Почет почетом, но мне и собой быть неплохо. Думаю, со мной многие бы согласились, несмотря на весь этот шум и напыщенные лица. С другой стороны, это все же лучше смерти.
– А разве душа… – Никола вспомнил эту карту: темный силуэт на золотом фоне, – разве она не… Не исчезнет для остальных? Не станет крылатым змеем?
– Ну, во-первых, она вроде как и не исчезает, а, наоборот, обретает свою истинную сущность. А во-вторых, ты видишь тут змея? – Лавр развел руками. – Вот и я нет. Ну зацвело дерево, предсветник, как изволила выразиться Элоиза, пробуждения. Так мы летим уже сколько! Бедное растеньице, наверное, совсем с ума сошло и решило, что всё вокруг и есть тот самый змей. Дома почти все они уже много веков как