только что обратился к ней как к графине д’Орсе, а не к виконтессе Леклер. Она так и не призналась, что намеренно ввела его в заблуждение по поводу своего имени. Когда они распрощались четыре года назад, сразу после высадки на берег немного южнее Лондона, Грейстоун все еще считал ее леди Лассаль, виконтессой Леклер. – Мне отчаянно требуется поговорить с вами, сэр.
Выпалив это, Эвелин вспомнила их первую встречу, состоявшуюся четыре года назад. Тогда она тоже была в отчаянии – и, помнится, именно так и сказала.
Но пристальный взгляд Грейстоуна ни на миг не дрогнул, выражение его лица не изменилось. Эвелин пришло в голову, что контрабандист не помнил ту встречу – и просто не узнал ее.
Но как он мог не узнать ее? Разве это вообще возможно?
Грейстоун задержал на ней взгляд. Немного помедлив, он заметил:
– Какая симпатичная ночная рубашка, графиня.
Он не узнал ее, теперь Эвелин в этом не сомневалась. Это просто потрясало ее! У нее были яркие, приметные черты – так говорили все. Эвелин могла быть уставшей и бледной, но она оставалась красивой женщиной. Тревельян думал именно так.
Эвелин покраснела, не понимая до конца, что же имел в виду Грейстоун и не прозвучала ли в его тоне насмешка. Эвелин не знала, как отвечать на подобного рода замечание или как быть с тем, что он не узнал ее.
– Я как-то не ожидала обнаружить незваных гостей в своем доме, да еще и в столь поздний час.
– Само собой, – скривил он рот. – Если вас это успокоит, могу сказать, что у меня две сестры, и я повидал на своем веку много женской одежды.
Теперь Эвелин уже не сомневалась, что он над ней смеялся. Ей вдруг пришло на ум, что та самая женская одежда, которую он видел, не принадлежала его сестрам.
– Да, я слышала.
– Вы слышали, что я привык видеть женщин в ночных рубашках?
– Вы знаете, что я не это имела в виду, – ответила Эвелин, хотя его слова, вероятно, были истинной правдой! – Мне нужно накинуть халат – я скоро вернусь!
Казалось, происходящее от души забавляло Грейстоуна, который невозмутимо потягивал вино, глядя вверх на стоявшую на лестнице Эвелин. Она повернулась и понеслась за халатом, не в силах поверить в происходящее. В спальне она набросила хлопковый халат, прекрасно сочетавшийся с ночной рубашкой. Возможно, Грейстоун узнает ее, как только она полностью выйдет на свет. Но, лихорадочно думая об этом, Эвелин вдруг почувствовала себя странным образом уязвленной.
Неужели он не счел ее привлекательной?
Она заставила себя перейти на шаг поспокойнее и вернулась вниз. Грейстоун по-прежнему был в гостиной – он успел зажечь несколько свечей и взглянул на показавшуюся в комнате Эвелин.
– Откуда вы знаете о моих сестрах? – поинтересовался он мягким, вкрадчивым тоном. – Вы и о них наводили справки?
Эвелин задрожала, ее пульс участился, но она застыла на месте, мгновенно ощутив, что отважилась вторгнуться на опасную территорию. Грейстоун явно был недоволен, подумала она и поспешила заверить:
– Нет, конечно нет.