н, законы не писаны, он сам себе закон, – брезгливо поджала губы леди Амиран, наша ближайшая соседка. Следуя примеру маман, скуксились и три ее дочери, которых леди уже год как везде таскала за собой, будь то простая кондитерская на центральной улочке нашего небольшого приграничного городка или же старинный парк возле залива, где по выходным обычно собирался весь цвет высшего общества. – Не удивлюсь, если после случившегося лорд Дарготт появится как ни в чем ни бывало.
И словно в подтверждение слов пожилой соседки в двери нашей парадной столовой вошел лакей и хорошо поставленным голосом громко – так, чтобы все услышали – объявил:
– Его светлость, лорд Райдэриан Дарготт, мистер Виттор Грей.
Под приглушенные вздохи всех присутствующих женщин в комнату вошли двое: юный, практически ничем не примечательный ученик и муж моей старшей сбежавшей сестры. Широкий разворот плеч, уверенная походка, длинные абсолютно белые волосы и всегда надменная улыбка, игравшая на идеально вылепленном самой природой лице. Мой родственник был нереально, завораживающе красив – все, кто видел его впервые, глаз не могли отвести от этого образца мужского совершенства. Однако, слишком щедрый дар природы уравновешивал скверный характер, впрочем, присущий каждому темному магу. Да-да, вы не ослышались, отличительной чертой этих, несомненно, опасных людей являлись белокурые волосы и серые, как пасмурное небо, глаза. Видимо, чтобы скрыть их внутреннюю суть.
– Легкого утра, дамы и господа, – приветствовал лорд невозмутимо – словно это не его жена пропала минувшей ночью! И не нас всех опрашивал срочно выдернутый из теплой постели следователь…
Темный, следуя за лакеем в повисшей тишине, занял почетное место по правую руку от моего отца. Чужие многозначительные взгляды его совершенно не беспокоили, как хищные, любопытствующие, так и восторженные – со стороны девочек Амиран.
– Приятной трапезы, – кивнул лорд всем и никому в отдельности, а потом приступил к омлету, игнорируя остальных.
Я опустила голову еще ниже, стараясь сделаться совсем незаметной. Карман жгло письмо Гвендолин, в котором сестра рассказывала всю правду о собственном замужестве, а память терзала некрасивая сцена, случившаяся вчера вечером во время торжественного ужина, что устроили родители в честь прибытия четы Дарготт из самой столицы.
Какой же дурочкой я была! Завидовала два года назад сестре из-за того, что той повезло быть выбранной столичным женихом, переживала вчера из-за их приезда, подбирала наряд для вечера так тщательно, будто ко мне свататься пожаловали! А в итоге вместо интересной беседы и приятных впечатлений получила пристальный изучающий взгляд ледяных глаз и циничный вердикт:
– Девочка сильный проводник, такую любой темный будет рад взять себе. Я напишу в гильдию, – и прошел мимо, будто это не меня только что оценили словно породистую лошадь и не пообещали прислать покупателя.
Я стояла в сшитом по последней моде платье, со сложной прической и безупречным макияжем, чувствуя себя оплеванной и униженной единственной фразой постороннего человека. Но еще сильнее ранили сверкнувшие алчным огнем глаза матушки, которая стояла неподалеку и несомненно слышала каждое слово темного. Леди Мердано тут же поспешила к мужу, сообщить радостную новость. С того момента вся искрящаяся привлекательность вечера для меня померкла, превратившись в угнетающую душу и сердце повинность.
И поэтому я ни капли не удивилась, когда перед сном читала у себя в спальне слегка неровные строки письма Гвендолин, которое я обнаружила в кармане, где обычно лежал принимающий амулет. Плоский металлический прямоугольник, наподобие мужского портсигара, позволял принимать и отсылать послания, не пользуясь услугами почтальонов. Не самая простая и дешевая безделушка, но с некоторых пор наша семья могла себе позволить и такие.
Сестра рассказывала страшные вещи о своем муже и положении проводника при темном маге – у меня мурашки по рукам бежали, когда я представляла, каково на самом деле приходилось Гвен в столице. Жизнь сестры была далека от сказки и совершенно не такой безоблачной, как нам всем в приграничном городке представлялось. И только перед самым рассветом я поняла, что то письмо являлось ни чем иным, как исповедью загнанной в ловушку женщины перед отчаянным побегом.
Нас всех разбудили, следователь и его помощники опрашивали тех, кто присутствовал на вечере, искали улики, смотрели пытливо в глаза, но я ничего не сказала. Не выдала Гвен, решившуюся на крайний шаг. Бубнила, что ничего не видела и не знаю, да меня и не особо пытали – что толкового может сообщить едва справившая совершеннолетие девчонка.
Так что, если бы следователь взялся за меня как следует, а не перепоручил молодому, не сводившему с меня глаз помощнику, то непременно бы узнал, что Гвен беременна, что ее муж, лорд Дарготт, обязательно провел бы ритуал и посвятил еще не рожденного ребенка темной магии, и что иного выхода у бедняжки Гвендолин, кроме как бежать в неизвестность, по сути и не было…
Разговор за поздним завтраком не клеился. В основном все кидали полные злорадного любопытства взгляды в сторону темного – тот искусно делал вид, что не