получишь его без всяких усилий.
– Завтра я возвращаюсь. Один. И я останусь там.
– Хорошо. – Сказал Артенак – Ты решил. Учти, если я правильно понял, эти люди будут искать ссоры. Так они смогут расправиться с тобой. Ты не должен брать в руки оружие. Твои намерения должны быть мирными. Немедленно созывай всех вокруг. Чужие глаза защитят тебя лучше всего.
Утром я погрузил мешок на осла, которого подарил мне Артенак, и погнал его посреди улицы к своему дому. Я бы удивился, если бы кто-то напомнил мне о недавнем намерении покинуть Иерусалим и ехать домой. С тех пор все изменилось. Небо, земля, воздух – все стало другим. Несмотря на близкую опасность, я находился в восторженном состоянии, и так вступил на знакомую улицу. Время близилось к полудню, жара набирала силу, но было людно. На меня посматривали с интересом. Наши расселились по городу, как пришли, каждый со своими, и знали друг друга в лицо. Здесь я был чужаком. Я уже подходил к дому, как путь мне преградили двое. И явно не спешили уступить дорогу.
– Один осел на поводу у другого. Эй. Подними голову… – Сзади стоял тот, что призывал меня расправиться с купеческим сыном. Лицо его было белым, как зимняя луна. – Вот и ты. – Сказал он тихо, будто боялся растратить раньше времени свою ненависть. – Ты пришел. Кого ты хочешь предать теперь? Трус, на глазах которого убивают христиан.
Он разогревал себя злобой и хотел заразить ею меня. Второй молчал, но глядел презрительно. Он был, пожалуй, опасней первого. Лицо его было перекошено шрамом. Все это я успел заметить. Странно, но я был спокоен. И рассмеялся. Это остановило моего обидчика, как если бы я плеснул воду в разгорающийся огонь. Часто неосознанные движения тела и души спасают нас. Я улыбался. Вокруг стали собираться любопытные.
– Ты не сможешь опять убивать своих. – Закричал мой враг, обращаясь к толпе.
– Слушайте, слушайте. – Отвечал я. – Я шел в этот город два года. От самого Константинополя. Не для того мы брали город, чтобы проливать кровь. Я подчинюсь тому, что решит суд. Пусть передадут Готфриду, что его люди подвергаются оскорблениям. Пусть те, кто готовят расправу, знают, что дела их станут известны.
Видно, эти люди всерьез рассчитывали, что я стану сопротивляться, и они найдут повод для ссоры. – Ведите его к графу. – Подсказали из толпы – Пусть разберется. А мы проследим, чтобы все было справедливо.
Окруженные толпой мы подошли к распахнутым воротам. За ними был устланный коврами двор. Меня вытолкнули вперед. На возвышении у входа в дом под навесом стоял длинный стол, за которым, судя по беспорядку, пировали. Все это я запомнил смутно. Мне предстоял суд.
За время похода я видел Сент-Жилля лишь издали. Граф отправился в поход с благословения Папы. Он первым откликнулся на призыв церкви. Сент-Жилль был намного богаче любого в нашем войске, но все владения в Европе передал взрослому сыну. Сам он поклялся отвоевать восток у врагов Христа и закончить здесь свои земные дни. Многих людей, в том числе весьма знатных, он содержал на собственные деньги. В отличие от многих, графа нельзя было