поражений кожи. Кроме того, болезнь считалась неизлечимой, хотя врачи надеялись, что на ранней стадии ее протекания можно замедлить ее развитие. К началу XIV в. западные доктора предпочитали рассматривать проказу как проявление порчи одного из четырех жизненно важных соков, что в целом соответствовало идеям галеновской медицины. Отсюда разные формы проказы: elephantia представлялась результатом порчи черной желчи, leontia – желтой желчи, tyria – флегмы, allopicia, или лисья чесотка, – крови. Причиной проказы врачи называли вполне материальные вещи – прием грубой пищи, например, свинины, а также половые сношения с прокаженными людьми. Процесс лечения включал в себя диетические рекомендации и прием лекарств, а в случаях «закоренелой проказы» – паллиативные средства. Многие врачи этого времени одобряли хирургические вмешательства, прежде всего удаление «испорченной крови», а также ампутации деформированных органов. Но были и такие, как, например, мастер Иордан де Турре, которые принципиально избегали хирургии. Считалось, что наиболее подходящим лекарством является мясо ящериц и змей, содержащее в себе своеобразное противоядие от проказы. В большинстве случаев пациентами врачей в эту эпоху были знатные и богатые люди, однако ученые-доктора не пренебрегали и простыми людьми, которым они предлагали более дешевые и доступные меры лечения и профилактики129.
С середины XIV в. западные врачи добились значительных успехов в диагностике проказы, однако в ту же эпоху число заболевших этой болезнью стремительно пошло на спад. Специалисты по-разному объясняют причины этого угасания проказы. Возможно, возбудитель болезни Хансена был вытеснен родственным, но более стойким видом инфекции, а именно бациллой туберкулеза. Кроме того, свою роль сыграли «новые болезни», прежде всего бубонная чума. При этом ее влияние могло сказаться опосредованно: колоссальная смертность, которую она вызвала, привела к экономическому упадку, а вследствие этого прекратились пожертвования на содержание прокаженных в лепрозориях и большинство из них просто умерло. Еще одно объяснение состоит в том, что благодаря развитию медицинского знания врачи отказались от слишком частой диагностики проказы и церковная интерпретация проказы как «болезни души» уступила место медицинской концепции болезни как телесного расстройства. Кроме того, приход чумы способствовал тому, что медики стали объяснять проказу как заразную болезнь, сходную с другими «контагиозными болезнями»130.
В любом случае к концу XV в. повсеместно от Англии до Прибалтики вопрос о проказе утратил свое злободневное политическое и социальное звучание. Лепрозории в этих странах опустели, а их имущество было присвоено государством131. Оставшиеся очаги проказы в малонаселенных странах Северной Европы уже никак не влияли на общую ситуацию. Проказа исчезла, но тревожная память о ней осталась надолго132.
3.3. Королевская власть и золотуха
Примером еще одной