ступней ног. Через неделю началась гангрена.
Егор Кузьмич Варфоломеев каждый день навещал больную, принося нехитрые гостинцы: кулёк кедровых орехов, баночку клюквенного варенья или мёда:
– Ешь, дочка, поправляйся, – говаривал он по-отцовски ласково, – моя-то донюшка немногим тебя постарше будет, всего-то годка на два. Ускоренные курсы медсестёр окончила, да и на фронт. Одна она у меня родная душа. Жена при родах померла, тяжелые роды были, вот она и не выдюжила… С того времени бобылём век и коротаю. Фельдшер говаривал, что ампутацию тебе готовят, так ты не соглашайся. Помогу я тебе, вы́хожу. Есть у меня снадобье такое, от староверов местных перенял. Оне-то люди таёжные, знают всякие травы целебные, отвары да зелья готовят. Сёдни же схожу, раздобуду кой-какое увощье да мазь тебе и приготовлю. Сам буду приходить мазать.
На следующее утро Егор Кузьмич пришёл рано, часа за полтора до начала смены. Почти час уговаривал он врачей повременить с ампутацией, приводя примеры из своей собственной жизни и опыта охотников-промысловиков, живущих староверческой общиной неподалёку от домика лесника, в должности которого и пребывал старик Варфоломеев до выхода на пенсию. Его увещевания были настолько убедительны, что даже сам военврач первого ранга, начмед госпиталя, решился на дедов эксперимент, но под наблюдением лечащего врача.
Спустя несколько дней больная не только пошла на поправку, но и стала самостоятельно прохаживаться по палате, держась руками за спинки соседних кроватей. Медики недоумевали столь быстрому выздоровлению пациентки, и хирург Валентина Ивановна Симченко, осматривая ноги девушки, с удивлением заметила:
– Вот что молодость вкупе с вековым народным опытом делает. Надо перенимать, – и, повернувшись к старшему военфельдшеру, добавила, – непременно перепишите рецепт у этого старика, непременно перепишите. Это нам в будущем очень даже пригодится!
К началу января Татьяна выздоровела окончательно. Однако, памятуя о наставлениях старика Варфоломеева, держать ноги в тепле, и по настоянию Валентины Ивановны, она была направлена в госпиталь санитаркой. Тут и потянулись нелёгкие трудовые будни, перемежаясь с долгими бессонными ночами. Всё свилось в единый клубок: уборка палат и операционных, обработка и дезинфекция инструментов, стирка бинтов и солдатского белья… Три-четыре часа беспокойного сна и снова за работу, в палаты к раненым. К лету Таня уже считалась первоклассным специалистом и была отмечена руководством почётной грамотой. Она уже дважды подавала рапорт об отправке на фронт в должности санинструктора, но оба раза ей было отказано.
– Вот так, девочка моя, – говорила Тане Валентина Ивановна, – фронт сейчас не только там, где стреляют, он здесь, в этих палатах. Наипервейшая наша задача – вернуть в строй бойцов, это они должны ковать победу там, на фронте, а ты обязана изо всех сил способствовать их быстрейшему выздоровлению. Вот твоё главное боевое задание.
Вскоре привезли новую партию раненых – более ста человек и потянулись