слиянию капитала. Беловы вообще с пелёнок обручены, гуляют оба, как не в себя, потому что знают, что в двадцать лет их свободная и счастливая жизнь закончится.
– Всё, мне надоело твоё шипение, – я устала сидеть вполоборота и откинулась на спинку кресла. – Так что же ты медлишь? Иди, давай! Ищи свою судьбу сама! Лара, твоё стремление пристроить свою задницу порой просто обескураживает. Ну, нельзя же настолько не ценить ни свою жизни, ни свободу?
– Ой, это ты у нас выросла на пушистых радужных облачках, – сестра закатила глаза точь-в-точь, как отец. – Сбрось ты уже эту наивность и пойми, что рано или поздно папенька приведёт в дом того, кому ты будешь говорить «доброе утро» до конца твоих дней. И дай Бог, чтобы твои дни продлились намного дольше, чем его. Не знаю, как ты, а мне бы очень хотелось выбирать, будет ли это пузан с тремя неудачными попытками обрести семью, или поджарый жеребец.
– Только помни, сестра, что жеребец, которого ты так ищешь, идёт в комплекте со стойлом, из которого тебе непременно придётся выгребать навоз, – я чисто машинально подняла голову и тут же застыла. – Готова сбрую нацепить? Золотую, в брюликах, сверкающую. Но сбрую!
– Готова! – Лара так подло ущипнула под столом меня за ногу, что я взвыла и инстинктивно обернулась, царапаясь о холодный пристальный взгляд.
Это был он. Эти два наточенных копья впивались в меня, желая вспороть, как набитую ватой куклу. Он опирался локтями на стол, пряча губы в плотно сомкнутых пальцах. Несмотря на приличное расстояние, я всем телом чувствовала его напряжение. Он не шевелился, лишь машинально кивал собеседникам, среди которых был и мой отец. Казалось, что вся его вселенная сомкнулась на мне!
И вместо того, чтобы отвернуться, я зачем-то приняла эти правила игры.
Мужчина был из тех, кого смело можно было назвать красавцем. Его сложно назвать жеребчиком, скорее самец. Нет… Вожак… Эта резкая линия челюсти, прямой нос, большие, но вновь прищуренные глаза, черноту которых только подчеркивали густые ресницы. Его движения были плавными, медленными, он будто и моргал не до конца, боясь потерять видение.
– Смотри, как он на меня уставился, – взвизгнула Лара мне на ухо. – Арин, ну скажи, жеребчик? Ну? Берём?
– Бери кого хочешь, только отстань от меня, – я отвернулась к залу, делая вид, что плохо отрепетированный танец молодых меня интересует намного больше, чем что-либо.
Стук каблуков моей сестры заиграл в сумбурном такте. Лариска на ходу поправляла длинные каштановые волосы, скрученные в тугие спирали локонов. И чем ближе она подходила к столику, за которым сидел незнакомец, тем отвязнее становился мах её бёдер. Бархат винного цвета скользил по её идеальным формам, подчеркивая все достоинства, которыми так щедро одарила её природа. Тонкая талия, крошечная попка и аккуратные плечики. Лара была как куколка… Хрупкая, тонкая и горячая, как уголёк в камине.
Мы с ней были полными противоположностями. Отец всегда говорил, что природа сыграла в покер на рождении его дочерей, отдав