было никаких морщинок, только глубокие ямочки. Я поправила мою свободную, струящуюся блузку. Я не была уверена, что она подойдет к моему миниатюрному телосложению, но со временем она начала нравиться мне все больше и больше, потому что она была простой и не привлекала внимания.
– Выкрои время, чтобы заняться устройством своей жизни. Найми еще одну сотрудницу. – Киша поднялась со своего кресла и встала за моей спиной. Она положила руки мне на плечи и посмотрела на мое отражение в зеркале – Ведь ты не молодеешь.
– Мне всего лишь тридцать один год, – возразила я.
– И скоро тебе стукнет сорок.
– Ты говоришь ужасные вещи! – Я засмеялась.
Киша пожала плечами:
– Всего лишь правду.
Я развернула свое кресло и, глядя на нее, шутливо закатила глаза.
Она была права. Время ни для кого не останавливалось и не замедляло свой ход. И, похоже, чем более занятым человеком ты была, тем оно летело быстрее. Последний раз я была на свидании еще до того открытия «Сияния» и в глубине души знала, что мне необходимо нечто большее, нечто, находящееся за пределами этих четырех стен и не имеющее отношения к богатым женщинам, которых я обслуживала. Я жила через их посредство, их жизнью, их чувствами, но это же просто-напросто то же самое, что и не жила вовсе.
– Ну и как ты собираешься справиться со всей этой ситуацией с Шеннон? Мы можем сдвинуть на другое время прием всех остальных клиенток? – Киша взяла наш журнал для записей.
– Да, думаю, именно это нам и придется сделать.
– Это же нелепо. Мне казалось, что это салон красоты, а не ясли для женщин среднего возраста, – насмешливо заметила Киша.
– Вот тут ты ошибаешься. Эти женщины как малые дети – у них есть все, но они все равно находят поводы ныть и затевать свары.
– А мы можем поднять сумму их членских взносов, раз уж мы добавили к перечню своих услуг услуги нянь?
Наш смех был прерван звоном колокольчика на парадной двери.
– Входите, мисс Блок. Дженни ждет вас, – сказала Мэри.
– Меня зовут миссис Мэдисон, – поправила ее Шеннон.
Боже. Она оставила себе фамилию Брайса, продолжая цепляться за надежду вернуть богатство, влияние и мужа. Бедняжка.
Шеннон вышла из-за черных портьер так, будто она выходит на сцену в каком-то популярном представлении в бродвейском театре. Не хватало только света рампы и аплодисментов. Ее длинные золотистые волосы утратили свой яркий оттенок, поскольку их уже давно не касалась рука стилиста. Что ж, сегодня я это исправлю. Ее точеный нос смотрелся так, будто его создал какой-то искусный мастер, и так оно и было. Этого мастера звали доктор Ричардсон, муж Карен. Ее кожа была гладкой, как мрамор, что достигается только инъекциями ботокса. Которые ей делал все тот же доктор Ричардсон. Она носила только одежду самых известных модных домов – «Армани», «Гуччи», «Прада», «Шанель», «Версаче» – и сегодня была упакована в вещи от них всех. Белые брюки «Версаче», туфли на высоких каблуках «Прада», блузка «Армани», солнцезащитные очки «Шанель» и сумка «Гуччи». Она была худа и округла одновременно