другую обувь, будь она опытной альпинисткой.
– Ты слишком рано делаешь подобные выводы. Может быть, она пока новичок?
– Есть и другие улики. Например, то, как она ходит. Каждый раз приземляется на пятку и отталкивается от земли только частью стопы. Это обычный способ ходьбы, который не подходит для альпинизма! Так легко можно травмировать суставы. Она ничего не знает о трех точках опоры[15] и безопасном приземлении на всю стопу. К тому же у нее смещен центр тяжести…
Кацураги уже рассказывал мне об этих правилах перед нашим восхождением в гору. А ведь он сам даже не был альпинистом!
Мой друг продолжил:
– Когда мы встретили ее во второй раз, она снова отдыхала. Частый отдых – главный враг восхождения! От него усталость только копится.
– Ну на этот раз у нее не было выбора. Она искала путь для отступления. Такая опасная ситуация очень быстро изматывает. К тому же какие еще цели, кроме восхождения, она может преследовать?
– Возможно, как и мы, хочет встретиться с семьей Такарада. Когда мы встретили ее, я хотел узнать о цели ее похода, но она успешно увильнула от ответа.
Я заметил, что Кацураги говорил тише обычного, время от времени поглядывая на девушку.
– У нее слишком тугие шнурки, – продолжил он. – Коидэ завязала их очень крепким узлом, к тому же смочила его каплей воды – та при высыхании сжимает шнурки, и развязать их становится еще сложнее! Она надела походные гетры, чтобы защитить ноги, – выходит, задумалась о мерах защиты от насекомых и ядовитых змей. Все это выглядит излишним. Она точно не привыкла к горным походам и альпинизму. Разве что есть какая-то другая причина… – И он продолжил свой рассказ, словно забыл о разгоравшемся позади нас лесном пожаре.
Я тихонько вздохнул. В этом весь Тэруёси Кацураги. Он остро реагировал на тайны… нет, скорее на ложь. Мой друг вырос в высшем обществе, где окружавшие его взрослые привыкли лгать. Люди во много раз старше его постоянно прибегали к глупым лживым отговоркам, всегда вызывавшим у мальчика сильный стресс. Именно поэтому у него развилось сильное неприятие лжи – вернее, жажда истины. Это делало его менее человечным, но именно поэтому Кацураги был таким талантливым детективом. Возможно, если б люди перестали лгать, то он потерял бы интерес к расследованиям.
Вспомним, к примеру, Шерлока Холмса. Детектив при первой же встрече назвал профессию Ватсона – врача, недавно вернувшегося из Афганистана, – не только потому, что был крайне наблюдателен. Холмс любил удивлять людей! Другими словами, он просто не мог не демонстрировать свое превосходство.
Кацураги все же несколько отличался от Холмса. Он тоже с первого взгляда определил бы род занятий Ватсона, но не стал бы говорить об этом. Он удовлетворен уже тем фактом, что совершил открытие. Однако если б Ватсон утверждал, что не ездил в путешествие, а находился дома, то у Кацураги возникли бы к нему вопросы. Почему этот человек скрыл, что ездил в Афганистан? Неужели он намеренно соврал, что оставался дома? В подобных случаях мой друг