устаревшие типы иностранных самолетов, проданные России союзниками, уступали по всем показателям: и в скорости, и в высотности, и в грузоподъемности. А спустя год-два оказались прикованными к земле. Моторный голод, как и предсказывал профессор Брилинг, косил одну эскадрилью за другой. Поставки из-за рубежа задерживались.
С конца октября и до марта следующего года Владимир Климов, как и весь 55-й запасной пехотный полк, продолжал нести службу в госпитале. За стенами казарм свершился революционный переворот, новые власти остановили военное противостояние с Германией, страну захлестнула вакханалия разрухи и невиданного голода. Порой казалось, что про их полк попросту забыли. В России шла борьба за власть, точнее – за ее удержание меньшинством, дерзко назвавшимся большевиками.
Ввиду Брестского мира царская армия перестала существовать. И поэтому распоряжением уже новых властей Климов был «…направлен на техническую работу в марте 1918 года».
На распутье
Дом на Садовой Землянке постигла незавидная участь. Одним из декретов большевиков он был национализирован, все прежние жильцы «уплотнены», а в освободившиеся комнаты въехали представители новой власти «рабочих и крестьян». От некогда престижного дома не осталось и следа: лестничные марши в обрамлении мраморных колонн теперь были темны и невероятно грязны, лифт остановлен, а шахта лифта заполнялась мусором и отбросами вплоть до второго этажа, дверь в подъезд не закрывалась, и повсюду гулял холодный ветер. Новые жильцы перед каждой квартирой водрузили целые баррикады из коробок и ящиков с каким-то хламом. А вскоре к ним потянулись вереницы близких и дальних родственников из деревень, и в комнатах, переданных семье из двух-трех человек, размещались по десять-пятнадцать новых московских жителей. Спали вповалку, на полу, а туалетные комнаты и кухни быстро превратились в их подсобные помещения.
Якову Алексеевичу со всем семейством оставили меньшую часть квартиры, занимавшей ранее весь этаж, и в трех комнатах кое-как разместились все девять человек. А в остальные комнаты, безо всякой перегородки, заселили еще четыре семейства. Так бывший хозяин оказался в коммунальной квартире, наблюдая за постепенным разрушением созданного им дома. От Николая, призванного в армию раньше старшего брата, так и не было никаких известий.
Вернувшись из армии, Володя застал всю семью в крайне подавленном состоянии, как будто в доме находился покойник. Мать и сестры, прослезившись, обняли старшенького, приняли его нехитрые солдатские пожитки и провели к отцу. Яков Алексеевич уже третью неделю почти не вставал, лишь изредка просил поднести воды да помочь подойти к иконам. Всего за полгода из крепкого энергичного хозяина жизни он превратился в немощного старика. Увидев Володю, отец тяжело вздохнул, перекрестился и чуть слышно проговорил: «Дождался, слава тебе, Господи. Принимай, сын, все наше