мне, что подошла моя очередь дружеского визита к соседке, известие меня порадовало. Любил я эту аккуратную старушку, она смогла заменить мне родную бабушку по матери, чем-то сходясь с ней в благопристойном образе. Родная бабуля давно уже здравствовала на том свете, а родители отца жили слишком далеко, и по причине отдаленности в редких встречах я еще мальчишкой не смог уловить душевной теплоты и близости. А к Лукерье Игнатьевне притягивало меня, и не только меня, всех ее окружающих, как магнитом. Но сила эта была не жестокая, а добрая, солнечная и вселюбящая.
После завтрака я привел себя в порядок, одел заботливо выглаженную мамой рубашку и отправился в гости к бабушке с тарелкой теплых пирожков.
Лукерья Игнатьевна открыла мне дверь как обычно озаренная изнутри. Ее морщинистое лицо светилось через тонкую песочного цвета кожу, глаза, уже начавшие линять, все-таки сохраняли лазоревую восхищенность миром. Бабушка имела отменный вкус, я никогда не видел ее в стоптанных тапках. На ногах ее были узорчатые молочные мокасины, одета она было в зеленое приталенное платье с кружевным воротником. Седые жидкие волосы всегда были аккуратно прибраны в маленький узел на затылке, а челка подобрана под ободок. Последний был ручной работы с бисерной отделкой и соответствовал тону платья. Сегодня лицо бабушки улыбалось в рамке изумрудного стекляруса и жемчужных звездочек.
Я передал гостинцы, Лукерья Игнатьевна по заведенному ритуалу усадила меня за чайный стол. Ее любознательный облик приготовился внимать новостям молодежной культуры. Бабушку приводили в восторг мои рассказы о новых развлечениях. Она прямо подпрыгивала на стуле, захваченная динамичной картинкой стритрейсинга. Такое непосредственное увлеченное восприятие, конечно, импонировало мне.
В тот четверг я задумался над темой беседы. Еще что-то удерживало меня, но покровительствующий взгляд бабули поторопил решение, и я начал повествование о своей «проклятой» клиентке. Лукерья Игнатьевна по ходу моего рассказа посерьезнела, временами тревожно качала головой. Я уже пожалел, что завел мрачную мистическую тему с жизнерадостной старушкой. «Теперь спать плохо будет», – укоризненно ткнул я себя носом в оплошность и виновато посмотрел на бабушку по окончании истории. Она будто очнулась от моего незаконченного финала.
– И что ты думаешь делать, Алеша? – голос Лукерьи Игнатьевны задребезжал как старый холодильник, неспокойно и опасливо.
– Проведу серию консультаций, в ходе которых постараюсь вывести женщину к нормальному психическому состоянию. По крайней мере, от тика избавлю, – пожал плечами я и постарался как можно искренней улыбнуться, чтобы сменить тему беседы. Но неизвестная мне серьезность осталась скомканной маской на лице старушки. Она пошамкала губами и со вздохом продолжила тяжелый разговор.
– Мой тебе совет, Алешенька, не берись за эту женщину. Проклятые, они ведь заразные. От них несчастье все хватают. Ты с ней пообщаешься вроде без ссоры, обычно,