тошнило. Во рту горечь. Поезд идёт на небеса. Хотелось выть вместе с Софи её смертельную песню. Хотелось кричать с Анной и просить о свободе. Первый раз я прослезилась, когда Софи пропела: «Я слышу, как бьётся моё сердце. Я думала, у людей уже нет сердца». Второй раз я прослезилась, когда Ханс сказал, что скоро увидит умершего отца и услышит, что тот ему скажет. Не выдержала и разрыдалась, когда Анна открыла чемодан и вытащила бумажные фотографии и плюшевого медведя, которого обнимала в убежище. Этот ад никогда не закончится.
Добила меня фраза Софи. Не помню дословно, но суть в том, что если один голос заговорит правду, то его поддержат многие. Слова на немецком. Субтитры на русском и английском. Я хочу говорить. Я боюсь говорить. Я видела, как погибли Анна Франк и брат с сестрой Шолль. Они до самой смерти не хотели, чтобы враг заметил их страдания.
Моё сердце разбивалось от увиденного на сцене, но я ещё не знала, что меньше чем через неделю, не смогу его склеить уже по другой причине…
Мы с Максимом и Оливером вышли на улицу. Я всю прогулку молчала, раздражаясь, что пёс тянет поводок. Прокручивала разговор с крёстной и не верила, что это произошло со мной. С нами. Максим пошёл в кафе за бургерами и картошкой фри, а я села на бордюр и расплакалась. Боль сильнее меня. Ещё никогда не было так страшно перед лицом неведения. Куда едет мой поезд?
10 мая, среда
Все, кому я сказала про ситуацию с мамой, жалели меня, параллельно раздавая советы, как мне себя вести и как проживать этот период. «Ты сильная, ты справишься. Ох, держись! Человеку даётся столько трудностей, сколько он может преодолеть. Тебе надо немедленно ехать к маме и быть с ней». Бла-бла-бла. Легко рассуждать вне истории, по ту сторону книги. Когда впервые узнаёшь, что твоя мать экстренно поступила в реанимацию, не знаешь, что делать, и, главное, какие из этих действий окажутся правильными.
Я сравнивала себя с кастрюлей с кипящей водой внутри, молящей не подливать холодной, иначе в ней так ничего и не сварится. Общение во время проживания ужаса не лучший выход. Хочется лишь бежать и кричать, чтобы от тебя отстали.
– Бери собачку и приезжай, – повторяла крёстная. – Будешь жить на бабушкину пенсию.
Она взяла бабушкину банковскую карточку, а я сказала ей пин-код в страхе, что маму придётся оперировать, и нам понадобится крупная сумма, которую надо срочно где-то взять. Я впервые столкнулась с больничными вопросами и не знаю, как в медицинском мире всё устроено, но знаю, что жить на бабушкину пенсию я точно не стану. В феврале я осознанно ушла с работы, к чему полгода готовилась – копила деньги на ближайшие месяцы, чтобы посвятить всё время писательству и не ходить в офис.
Маме о решении я сообщила в последний момент, потому что боялась, что она не одобрит или разозлится. С 2007 года она работает в Кадастровой палате, куда и меня устроила. Три года я работала контент-менеджером в московском филиале, а маму уже давно повысили до заместителя начальника отдела нормализации баз данных. Она часто