не могло скрыть надменной улыбки хозяина положения. Капитан Следственного комитета, лет тридцати.
– Андрей Геннадьевич, можно Андрей, – представился следователь, уверенным голосом.
– Виктор Валерьевич, лучше по имени отчеству, – в том же тоне и манере ответил ему.
Это была его насмешка надо мною, мы же были с ним знакомы. Я уже понимал, что доверительных отношений у нас не сложится. Пристально рассматривая меня, он начал разговор.
– Виктор Валерьевич, нам бы с вами подружиться и начать сотрудничать, – ехидно произнес следователь.
– В чем же вы видите сотрудничество, Андрей Геннадьевич?
– Мы вам можем помочь, дать везде зеленый свет, это разговор без протокола.
– Я слушаю вас и уже понял, что красный свет вы мне включили, – ответил я, но, моя душа сразу сжалась от напряжения.
Следователь достал листок бумаги и на нём написал фамилию: Петров.
– Вы нам неинтересны, нам нужен этот человек. Мы дадим Вам возможность уйти от большого срока, получив условный срок. Возможно, вы будете только свидетель, всё это будет зависеть от ваших показаний. Что писать, я Вам продиктую, – игриво произнес следователь.
– Как же так, за что я должен оклеветать человека, его вины здесь точно нет!
Это же лжесвидетельство! – почти выкрикнул я.
– Тогда вы сядете на десять лет, я вам это обеспечу. Кому вы нужны после десяти лет в тюрьме. Вам за пятьдесят, есть семья, дети, родители – старики ещё живы, бизнес. Думайте. Я дам вам ваши показания, вы их подпишете и подтвердите в суде. Всё просто! – растаяв в улыбке, закончил следователь.
– Это подлость, и просто для вас, – тихо проговорил я, опустив голову в пол, не желая смотреть в глаза этому мерзавцу.
Это его не удивило, он был и к этому готов. Не прощаясь, он вышел из кабинета.
Я погрузился в раздумья. Через несколько минут за мной пришёл постовой, надев наручники, вывел из кабинета. Проходя по коридору, я увидел ждавшего меня следователя. Не останавливая меня, он произнес:
– Я зайду завтра, думайте. Другого шанса я вам не дам.
Люди бывают злыми и только от этого у них свои подлые радости.
Жизнь изменчива, во взлётах и падениях мы сами поворачиваемся в сторону бури или штиля. Боясь этого, пытаемся не замечать, не принимать надвигающиеся изменения. На всё есть наша свободная воля! Мне надо было думать, думать о своём будущем и ответ у меня уже был готов, безо всяких сомнений и раздумий.
Каюсь – гремело во мне, как удары колокола
Сутки пролетели в монастыре незаметно. Ходил на службы, читал, помогал на хозяйственном дворе. В монастыре всё размеренно, неспешно, понятно на первый взгляд. Для меня монастыри под завесой некой тайны, мною ещё не распознанной, и с каждой минутой ожидаешь раскрытия её. Вернее сказать, чувствуешь душой. Я часто стал слушать себя, своё сердце, обращаясь к себе. Наш лукавый ум умело уводит от главного, скатываясь в мелочность мирской жизни и искушений. Я же учился слушать