А вслед за ней сможет увязаться и Лилофея. Она уже собралась обратиться к высокомерной кузине, как вдруг из глубины подземелий дворца зазвучала странная музыка: и приятная, и болезненная для слуха. Похоже на свист, которому аккомпанируют металлические жабры, трущиеся о прутья клетки. От этой музыки стражникам вдруг стало плохо. Нескольких из них даже стошнило чем-то зеленым, похожим на водоросли. У кого-то из придворных в глазах зависло бессмысленное выражение, как у сомнамбул.
– Ты можешь вызвать меня в свои сны, если хочешь поговорить, – такое ощущение, что сам Урун вырос вдруг за ее спиной, отвел пряди от ее щеки перепончатой лапой и зашептал, свистя, прямо ей на ухо.
Лилофея даже обернулась. Естественно, никакого Уруна рядом с ней не было. Но ощущение того, что он ее трогал, было таким реальным. И мокрый след тянулся по полу за ее шлейфом. А в зеркале на стене отражались лишь ее жемчужные украшение. Само тело принцессы казалось на их фоне бледным призраком. А вот жемчужинки жили и перекатывались на ее коже, улыбались множеством крошечных лиц, как русалочьих, так и рыбьих. Лилифея глянула на жемчуг. Неужели в каждой жемчужине и правда отражается чье-то лицо?
Мимо нее как раз пронесся обеспокоенный герольд. Хоть он даже на нее не глянул, ей все равно стало как-то неудобно, что она разглядывает собственное ожерелье так, словно в нем завелись блохи.
Стражники у бокового входа, ведущего с галереи прямо к морю, не обратили на принцессу никакого внимания, когда она прошла мимо них. Лилофея даже обернулась, чтобы проверить. Когда она шла к морскому берегу, надев на себя жемчужные украшения, ощущение было таким, будто она стала невидимой для стражи. А вот какого-то пажа, попытавшегося прошмыгнуть вслед за ней, они задержали, пояснив, что по королевскому приказу никого нельзя выпускать на побережье.
Лилофею же, идущую по берегу, даже никто из часовых в подзорную трубу не углядел. Иначе бы вслед за ней сейчас примчался целый отряд.
Песок набился в туфельки. Лилофея сняла их и пошла босиком. Она оглядывалась по сторонам. Никакой Морской радуги вблизи было не видно. Впрочем, как и морских тварей. Море было таким удивительно спокойным, как будто они не могут выбраться из него в любой момент. Все, что видишь обманчиво. Наверное, следовало прийти сюда в сумерках, но и днем факелы с дворцовых парапетов чадили так, что дымная атмосфера на берегу пугала. Орнелла шумно жаловалась где-то вдалеке на галерее дворца, что ей становиться дурно от запаха дыма.
– Тут стоит такая вонь, будто вы рыб и жаб живьем палите, – шумно жаловалась она кому-то из младших советников. – В чем проблема? Я буду жаловаться моему дяде-королю.
Лилофея удивилась, что способна слышать голоса так издалека. Они отдавались, как внутри раковины. Помниться, раньше она не могла различать голоса на таком расстоянии. А сейчас ей даже удавалось уловить звуки чудесной арфы леди Мораллы, хотя та, наверняка, играла в одной из самых высоких башен, где располагались музыкальные салоны.
Неужели ее слух обострился? Или все