ограды и машут платками красавцам-наездникам.
За обедом только и разговоров было, что о новом великолепном развлечении.
Затем началась суета – девки доделывали грандиозный чепец Варвары Петровны, выпускали швы ее выходного платья из серого атласа, утюжили платья барышень, а обе мои воспитанницы переругались из-за грозди фальшивого винограда вместе с листочками, которой каждая хотела украсить свою прическу. Наконец мы собрались и торжественно пошли в цирк: впереди Машенька и Катенька, за ними – Варвара Петровна, ведя за руку Николеньку, следом я с Васей, а замыкал шествие наш лакей Сидор. Конечно, можно было и карету заложить, но Варвара Петровна рассудила так: экипажей у цирка будет превеликое множество, а идти нам – всего-то ничего, от Мельничной, где мы нанимаем квартиру, до цирка – не более пяти минут.
Она шагала передо мной сильно недовольная, что отправляется на представление без мужа. Ермолай Андреевич наотрез отказался смотреть лошадей и даже хорошеньких наездниц. Его допекал ревматизм, и он вправе был, вернувшись из присутствия, тут же лечь на диван, а не помадить голову, влезать в узкие туфли и сопровождать семейство Бог весть куда. При этом Ермолай Андреевич был далеко не самым худшим мужем – если бы я все же собралась замуж, то примерно такого человека желала бы видеть супругом своим: в годах, да и немалых, пережившего пору бурных страстей, неразговорчивого, но, тем не менее, следящего за новинками в литературе и театре.
– Только этого балагана сейчас нам недоставало! – возмущался он. – Когда того и жди возмущений в Курляндии! Когда по улицам ходят караулы! Когда, чего доброго, и в Риге смута начнется! Сколько от нас до Польши?
– Мало ли что делается в Польше? А я с твоими доченьками тут помираю от тоски! – отвечала Варвара Петровна, которая научилась, невзирая на изрядную разницу в возрасте, исправно перечить мужу. – Светской жизни из-за польского бунта почитай что не стало! На балы с Масленицы не зовут! А мне дела нет до польского бунта – я и без тебя, друг мой, дорогу до цирка найду!
Изнутри цирк был не так роскошен, как немецкий театр на Королевской улице, где даже бархатная обивка кресел была таких цветов, чтобы составить красивый фон для дамских платьев. Недавно сколоченные ложи были обтянуты дешевой тканью, которая, надо полагать, странствовала вместе с гимнастическим цирком по всей Европе. В них стояли недорогие стулья. Великолепие цирку придавали прекрасные туалеты дам, шляпки с цветами и лентами, а также обязательные для таких выходов букеты. Мы тоже имели с собой три букета – большой из розовых роз у Варвары Петровны и маленькие из белых роз у девиц.
Жаль лишь, что господ офицеров было мало – наши офицеры вместе с генерал-губернатором Матвеем Ивановичем Паленом и всей армией, как начался польский бунт, вышли из Риги и находились сейчас в Курляндии. Остались