открыть дверь – обдало теплом от натопленной печи. Встретили запахи родного дома: густо пахло соломой, устилающей пол, томленой в печи кашей из проса и тыквы и травами. Окна все были закрыты ставнями – матушка не любила сквозняков.
Я зажгла от углей лучину и приблизилась к лежащей на полке́ матушке. Она спала. Седые пряди прилипли ко лбу и щекам, тонкие руки беспокойно сжаты. Она дышала прерывисто, хрипло, будто что-то давило на грудь.
Ела ли она сегодня? Просыпалась ли? В последние дни пробуждения стали реже. Я осторожно провела ладонью по лбу и волосам. Будить не стала – пусть отдыхает. Все, что я могла сделать, это ждать возвращения волхва. Он обещал зайти проведать матушку, как только вернётся из леса. Но когда вернётся, не знал никто.
Во дворе ждали дрова. Мне хватало сил рубить лишь молодые деревца, тонкие, с руку или две толщиной. Я потихоньку натаскала их из ближайшей рощи. Дело шло медленно, ведь раньше такой работой занимался отец. Но вот прошло две зимы, ладони огрубели, и не кровили больше мозоли. Теперь его тяжёлый топор привычно ложился в руки.
Я откинула на спину косу цвета ржаного поля, ухватила поудобнее древко обеими руками. Не успела замахнуться, как кто-то позвал:
– Огниша!
По тропе ко двору приближался светловолосый юноша в опрятной льняной рубахе с тонкой полоской вышивки на горловине и по краю. Широкие штаны были подвязаны у колен и щиколоток тесьмой. Один из немногих в селе он носил кожаные сапоги. Я тут же коротко оглядела себя. Босые ноги и подол заляпаны грязью, поверх длинной грубой рубахи до пят такая же грубая запона² с мокрыми пятнами после стирки. Почему-то за свой вид стало совестно, хотя я ничуть не собиралась красоваться перед Яромиром.
– Говорил же, что помогу с тяжёлой работой. – Яромир приблизился с улыбкой и протянул руку, чтобы забрать топор.
Я настороженно глянула на него, прижав топор к груди.
– У тебя разве своих дел мало?
Его улыбка погасла, голубые глаза сделались холодными, словно лёд. И снова в их глубине я увидела что-то пугающее, что-то скрытое от всех.
– Зачем ты так, Огнеслава? Почему отталкиваешь меня? Я ведь не враг тебе.
– Ты сын сотника. Что люди подумают, увидев тебя на нищем дворе?
Яромир снова улыбнулся, но грустно, так, что даже стало жаль его.
– Что я влюбленный дурак. Все не оставлю попыток понравится тебе, хотя ты и отвергаешь мои ухаживания.
– Любая девушка будет рада твоему вниманию, сам знаешь. А я… я просто не готова распрощаться с девичеством.
Яромир длинно вздохнул, глянул на меня изучающе. Под его взглядом мне делалось стыдно, и не только за неопрятное платье. Целый год он пытался подступиться ко мне и так, и эдак. Все вокруг твердили, что для меня Яромир – лучший вариант, и что породниться с сотником большая удача. Но я все не спешила.
– Ладно, – наконец, сказал он. – Через несколько седмиц Купала. Если я снова поймаю твой венок, пойдешь за меня замуж. Верю, что боги связали нас