тем столпом и утверждением истины (1 Тим 3, 15), у которого мог укрепляться и возрастать верующий народ и верующая часть общества, сохранявшая в себе чувство истории, чувство ответственности за дальнейший путь нашего великого народа.
Вот почему Православная Церковь, нисколько не опасаясь полезных новшеств западной культуры, все же должна была употреблять много сдерживающих усилий по отношению к тем последователям Петра I, в которых увлечение Западом переходило разумные границы. Мы знаем, что с этой стороны русскому религиозному сознанию угрожала опасность протестантизма, и Церковь была права в своем стремлении ослабить и даже уничтожить его влияние. С другой стороны, Церковь не могла мириться и с опасностью иного характера: по закону реакции усиливалось тяготение к старине, усиливался раскол старообрядчества, в котором русская душа заболевала страшной болезнью национальной и религиозной отъединенности от мира, болезнью национального эгоизма, угрожавшего лишить нас любви ко всему, что лежит вне нас, и тем самым обесплодить русский народ в его дальнейшей истории. С этой опасностью Православная Церковь также не могла мириться и поэтому всеми мерами стремилась к духовному просвещению народа, имея целью развитие его самобытных сил в духе православной веры.
Правда, после реформы Петра I положение самой Церкви коренным образом изменилось: она утратила былое влияние на государственные дела и превратилась в известной своей части как бы в государственное ведомство. В своем положении Церковь очень быстро усвоила юридический характер государственного управления, подменивший собою живое начало любви, столь сильное в нашей древней Церкви. По этому поводу знаменитый подвижник благочестия конца XIX века святитель Феофан Затворник пишет: «Будь неладен тот, кто разъединил и разбил древний добрый союз членов Церкви, так вожделенный для блага нашего. О соединении всех Господу помолимся: чего у нас нет? Одно из величайших зол – полицейская, приказническая форма в делах церковных. Она всех схватила и всех закалила северным холодом, и жизнь замерла. Присмотритесь: у нас нет отцов в Церкви… а что-то страшное, надзирательное, судебное. Поэтому от отцов не течет к детям свет и тепло – и дети стоят спиною к отцам». Так великий подвижник благочестия и действительный отец Церкви устанавливает губительное влияние государственной опеки на церковную жизнь.
Естественно, что подчинение государству стеснило нравственную свободу Церкви, а главное, лишило ее единого выразителя соборного сознания и нравственной воли в лице патриарха. В результате стеснения нравственной свободы Церкви и появились в ее жизни те искажения и болезни, о которых мы знаем из истории Русской Церкви.
Но в тяжелых испытаниях и утратах таились для Церкви и новые приобретения. Перед Церковью возникала задача новой духовной работы, тесно связанной с судьбами Отечества. Передовое русское общество, увлеченное Западом, оставило отчий дом и ушло на страну далече (Лк