привязки к тем группам людей, которые действительно жаждут настоящего обновления. Слова типа «обновление», «пробуждение», «реформация», «свобода», «прорыв», «справедливость», «солидарность», «смирение» становятся важными ключевыми словами, но они не всегда продумываются с богословской стороны и не всегда используются в правильном контексте, а скорее делаются лозунгами в религиозно-политической программе. Целью же такой программы будет достижение кратковременного успеха, например прекращение убывания количества членов организации, ибо их сокращение влечет за собой неблагоприятную экономическую обстановку. Не говорю, что это всегда является основным мотивом, но, тем не менее, нельзя отрицать тот факт, что он играет свою роль.
Хотелось бы коснуться двух явлений, которые на первый взгляд далеко отстоят друг от друга. Первое явление – это радикальная проповедь «все по благодати», которая на сегодняшний день существует во многих церквях по всему миру в харизматической форме христианства. Я не имею в виду библейскую проповедь благодати, которая является ключевой истиной в Библии, но некоторые крайне радикальные выводы, которые были сделаны рядом проповедников. Другое же явление – это радикальный релятивизм, который, среди всего прочего, сильно повлиял на проповедь бывшего Архиепископа К. Г. Хаммара[1]. Эти два типа христианства, с первого взгляда кажущиеся разными, на самом деле имеют много общего. Кажется, что в корне обоих лежит своего рода диспут с более консервативной формой христианства, которая воспринимается как узко мыслящая и отсталая. Диспут этот может лежать в плоскости библейской веры, которую отвергают как упрощенную и устарелую, или в плоскости христианского образа жизни, который воспринимается законническим и загнанным в рамки. Конечно же, для любой критики есть повод, но вопрос в том, является ли базовая идеология критиков по-настоящему христианской?
Опровергнуть путаные рассуждения, в которых Архиепископ Хаммар не принимает символ веры как основанный на объективной истине, вовсе не так просто, как кажется. Он не высказывается ни за, ни против символа веры, а обращается к определению объективности в общем. В его рассуждениях есть протест против устоявшихся формулировок, где, по его мнению, нет места дальнейшему развитию. Ему не нужна вера, которую можно осматривать и испытывать на прочность, подобно тому, как машина проходит техосмотр. Согласно Хаммару, это было бы слишком поверхностно. Вместо этого он говорит об образах, о символах и о пространствах, личное восприятие и переживание которых индивидуумом становится ведущим критерием его веры. В своей последней книге под названием «Я не обрел истину, я ищу ее» он выглядит человеком, потерявшимся в словах и утратившим как самого себя, так и свой жизненный контекст.
Многие верующие, возможно, пожмут плечами и скажут: «Подумаешь, это лишь один среди