и понять их можно только в том случае, если ты станешь их нарушать.
Когда мы зашли и я защелкнул замок, она решила, что я снова пойду у нее на поводу – так, как делал это всегда. Но вот мы стоим в прихожей и дверь открыта, а она так и не смогла узнать от меня ничего и получить информацию, которая ей жизненно необходима, чтобы… Что? Это главный вопрос, который сейчас на повестке дня. Я не выгоняю ее, а просто даю ей выбор: уйти и ничего не узнать или остаться, и, может быть, всё-таки извлечь из меня крупинки знаний, и получить то, что нужно ей. Но только теперь мы будем общаться на моих условиях. И я жду.
– Ну что ты сразу всё воспринимаешь в штыки? Неужели я не заслужила чашечки чая? Дождь ведь, холодно и сыро, а кофе – какой от него прок при такой погоде?
Я закрываю дверь, намеренно не защелкивая замок и давая тем самым понять, что она может покинуть мою квартиру в любой момент.
– А как же нам теперь с тобой – простите, с вами – говорить?
– Ну, вспылила я немного, с кем не бывает.
– Со мной не бывает, – отвечаю я, пристально глядя в ее глаза.
Она не выдерживает и срывается:
– Ну не все же такие, как ты! Робот, железяка бездушная.
Интересно, как она будет выкручиваться из этой ситуации?
Мне хочется обнять ее и поцеловать… Вот только ничем хорошим это не закончится – точнее, закончится, но потом точно ничего хорошего не будет. Ольгу необходимо дожать и выдавить из нее информацию, которая может помочь спасти ее и меня, а может быть, и весь город, хотя я и не уверен, что его нужно спасать. Всех всё устраивает, и меня бы тоже устраивало, если бы не она.
Мы сидим на кухне. Чайник закипает. Она сидит на месте, где обычно сидел Андрей, который теперь превратился в серую незаметную мышь и которому ничего больше не надо. Смотрю на нее.
– И что же мы будем делать?
Она меняет тембр голоса, снова включая и свой речевой гипноз, и… Что там они еще используют в нейролингвистическом программировании? Я обращаю внимание на то, как тонко она ведет подстройку, повторяя мои движения, копируя ритм и глубину дыхания, устанавливая неосознанное доверие с последующим достижением состояния раппорта. Но я вооружен знаниями, и она пока не догадывается, что я готов.
Ставлю на стол перед ней чашку:
– Сахар?
– Нет, – отвечает она.
И тут я кладу в ее чашку два кусочка. Она еще не понимает, что это мое якобы случайное и неосознанное движение – не результат многолетней привычки, а контролируемое действие, выпад, разрушающий навязываемую мне модель поведения – выполнение ее просьб. Наверное, сейчас было бы правильно облить ее кипятком, а потом сразу же начать задавать вопросы, давить и получить в итоге фрагменты мозаики, которую мне жизненно необходимо собрать. Но я жалею ее, потому что… И теперь мне уже неясно, смогу ли я победить ее в игре, которую она ведет.
– Так что там Сергей Иванович? Собрался покинуть наш дружный коллектив?
– Да, собрался покинуть стадо, которым так ловко