бра. Я с любопытством огляделась. Надо всем в этой комнате доминировала огромная кровать с темно–синим шелковым покрывалом. На стене в ногах кровати – большое зеркало в рост человека. У другой стены невысокий столик с причудливой стеклянной столешницей, возле которого удобно расположились два глубоких мягких кресла, обитых светлой кожей. Телевизор, дорогой музыкальный центр, бар – вот, собственно, и вся обстановка. Уютное гнездышко для утех вне семьи – это было понятно сразу. Чувствовалось, что квартира необжитая. Так что байки насчет жилплощади виртуального друга сразу можно было отбросить. Однако просвещать Бориса относительно своих умозаключений я не собиралась – в конце концов, его личное дело, каким образом проводить свободное время. Я невольно усмехнулась: его и его жены.
Он включил тихую музыку, потом открыл бар и, повернувшись ко мне, не без гордости поинтересовался, что я буду пить. Выбор оказался, как в хорошем супермаркете. Я попросила сухой мартини. Он принес из кухни колотого льда, в широкий бокал налил мне мартини, себе плеснул виски в стакан. Мы устроились в креслах, потягивали напитки и слушали музыку. В словах не было необходимости. Наконец он поставил свой стакан на столик, подошел ко мне и опустился на колени, снизу вверх, не отрываясь, глядя мне в лицо.
– Ты удивительная, – произнес чуть севшим голосом, продолжая гипнотизировать меня страстным взглядом. Его низкий сочный баритон ласкал меня, оплетая невидимой сетью. – Едва я увидел тебя – меня словно током ударило. Сто тысяч вольт, не меньше. Не думал, что такое вообще возможно. Посмотрел на тебя и понял – всё, погиб. Потому что ты – само совершенство. Ты – моя несбывшаяся греза. Ты приходила ко мне во сне. Мне кажется, я любил тебя всегда…
Я неотрывно глядела ему в глаза и с наслаждением внимала его излияниям. Самое поразительное, что сейчас он не врал ни мне, ни себе, а говорил то, что действительно чувствовал и думал. Я это знала. Но если уж быть точной, все эти красивые слова сейчас произносил не он, а его животное желание обладать мной. И это я тоже знала. Однако теперь это не имело уже никакого значения, потому что я окончательно решилась, потому что он мне нравился, потому что я его избрала.
– Ты мне тоже сразу понравился, – отозвалась я, и сама удивилась тому, каким голосом я это сказала. Потому что это был не мой голос, а лишь отдаленно напоминавший мой. В этом новом и непривычном голосе присутствовало нечто завораживающее, его низкие страстные нотки, его тембр были способны свести с ума любого мужчину. Обычно я говорю более высоким голосом, этот же – звучал, словно голос гетеры, которую с детства обучали искусству обольщения. Причем, я не прикладывала никаких усилий, чтобы включить этот волшебный тембр, в котором преобладала открытая сексуальность; это произошло само собой: будто внутри меня щелкнул неведомый мне прежде переключатель регистров. Я хотела быть с этим мужчиной, я ощущала его безумную жажду обладания