отсутствия еще добавил в размере, но в то же время погрузился глубже – об этом говорили трещины в домах рядом.
– Он говорит подойти ближе и дотронуться до поверхности, – сказал ученый, стоящий за экраном компьютера. – Постарайтесь не сопротивляться, все же это второй официальный случай преобразования живого существа. Да еще и успешный.
– Кто был первым? – спросил я, отдергивая уже почти приложенную руку. Вот только ответа уже не слушал, ладонь будто магнитом притягивало к поверхности кристаллида, и, даже упираясь ногами, я не смог сопротивляться этому давлению. Ладонь со шлепком легла на покрытую золотистыми узорами обсидиановую поверхность, и я почувствовал, как энергия начинает бить через край.
Меня трясло. Мысли смешались, не позволяя сосредоточиться на происходящем. Я чувствовал, как моя ладонь погружается в плотную гладкую поверхность пирамиды, внезапно ставшей теплой и обволакивающей, словно тесто. Меня втягивало внутрь, и, стоило упереться второй рукой, как она также начала вязнуть.
– Я так не сдохну, – выругался я и активировал молнию, а затем, поняв, что это никак не повлияло на происходящее, врубил подпространство. По поверхности пирамиды рядом с моими ладонями прошла волна. Кристаллид почувствовал сопротивление, и на его поверхности появились красные символы, во множестве изображающие человеческую смерть.
– Не сопротивляйся, – посоветовал стоящий неподалеку Вячеслав. – Иначе это закончится плохо. Он наш союзник и не навредит тебе.
– По крайней мере, мы на это надеемся, – добавил чуть слышно ученый.
– Так себе надежда, – сказал я, компенсируя напор кристаллида. – Скажите ему прекратить меня всасывать, он и так орет у меня в голове!
– Вы чувствуете поток его мышления? Это же потрясающе! – оживился мужчина в белом халате. – Вы обязательно должны…
– Передай сообщение, – строго сказал Вячеслав, и ученый, быстро закивав, забарабанил пальцами по клавишам, а через секунду давление уменьшилось. Прошло немного времени, иномирный разум общался с нашим яйцеголовым, и тут я наконец сумел почувствовать не мысль, не логику, а скорее мимолетное желание, близкое к инстинкту. Так же, как чувствовал, когда мой паучок хотел есть.
– Он же не собирается меня учить, он хочет передать знания, размножиться через внесенную в меня структуру, – озвучил я произошедшее озарение.
– Именно! Это наиболее близкая формулировка! – обрадованно заявил ученый. – Как вы это поняли? Он общается с вами? Если бы только у меня была возможность почувствовать то же, что и вы.
– Нет, он не говорит, он… я вообще не уверен, что он может, что он разумен, – помотав головой, сказал я. – Не в нашем смысле этого слова.
В глазах потемнело. Символы, которые до этого только бежали по поверхности пирамиды, теперь вспыхивали у меня в мозгу, словно их каленым железом выжигало на извилинах. Реки огня. Леса из потрошенных гуманоидов, насаженных на копья. Горы трупов, достигающие небес. Чудовища, спускающиеся