безразлично, Томас. Приготовьте какой-нибудь. Я бы предпочел уехать на рассвете и вообще тут не завтракать.
– В таком случае, я подготовлю для вас голубой твидовый костюм с жилетом и белую рубашку, а также часы на серебряной цепочке. По всем приметам завтра обещают солнечный день, вы в этом костюме будете великолепны.
Где ему быть великолепным? Рикон скривил губы, с трудом сдержавшись, чтобы не ответить грубостью верному камердинеру. Здесь? На фоне болеющего графа и его вечно капризной дочки? Сегодня был ужасный день, а завтра наверняка будет еще хуже, если только они не уедут как можно раньше. Еще и приглашение это на бал в честь помолвки. Как будто Рикону это может быть интересно. Помолвка людей, которых он впервые в жизни видит. Разве что из вежливости он нанесёт короткий визит… Только для того, чтобы посмотреть, как выглядит смельчак, решивший жениться на дикарке Агата. И почему каждая его мысль невольно возвращается к этой девчонке?..
Рикон встряхнул волосами и почувствовал, как в затылок ему будто вбили гвоздь. От всех этих мыслей и впечатлений у лорда разболелась голова. Он умылся, намочив волосы, и распахнул настежь окно, чтобы прохладный ночной воздух немного унял боль. Но это не помогло. Прилечь и попытаться уснуть тоже не помогло. Лорд встал, походил по комнате в поисках кувшина с питьевой водой, но не нашел. Томас был так занят его костюмом, что забыл про него. Подойдя к двери в каморку камердинера, Рикон осторожно постучал костяшкой пальцев. Но никто не ответил.
– Томас? – позвал Рикон, открыв дверь, когда он не ответил во второй и третий раз. Комната на удивление оказалась пуста. Наверное, Томас решил заночевать в общей комнате для прислуги, или просиживает там штаны за картами.
Раздраженно закрыв дверь, лорд прижал ладонь к пылающему лбу, сдерживая волну тошноты. Еще с полчаса Рикон пытался справиться с болью и уснуть, но ничего не могло облегчить его состояние. Поэтому он решил спуститься вниз и намылить голову своему камердинеру, потребовав у него порошок от боли или пятьдесят грамм коньяка.
По всем правилам общая комната прислуги должна была располагаться за кухней, в которой сейчас как раз горел свет. Рикон, строго хмурясь, решительно направился туда, намереваясь в самых строгих выражениях отчитать Томаса. Сделав несколько шагов, он вошел в кухню, прищурившись от свечного света. Но только открыл рот, чтобы громко позвать камердинера, когда увидел за столом Агату. Она стояла с распущенными волосами в вечернем домашнем платье-халате, накинутом на длинную ночную рубашку. Клинья свечных огней трепетали от её дыхания и прыгали бликами на стоящей на столе посуде: ступке, графине с водой и блюдцах с какими-то порошками, бутылочках и рюмке.
– Прошу прощения, – Рикон от удивления остановился на пороге, а потом обернулся за спину, будто боялся, что кто-то сейчас придёт и начнёт выкрикивать над ухом напоминания о приличиях. – Прошу прощения, я не знал, что здесь кто-то есть. Я искал… – лорд замолчал. Он уже справился с первым изумлением,