спиной к большой кафельной печке. На полочке выделялась чёрно-белая фотография в скромной металлической рамке: молодая дама в светлом платье и военный в мундире, с щёгольской бородкой, сидят на этом самом диване; у мужчины в руках сигарета в мундштуке, у дамы скромный букетик каких-то мелких цветов; дама сняла светлую летнюю шляпу с широкими полями и положила её рядом; оба улыбаются. Печка на фотографии была в изразцах: нарисованные весёлые букетики цветов обрамлены в ромбы. Теперь же печка имела грязно-розовые бока, диван оставался в том же положении.
Лев Георгиевич взял в руки фотографию. Надежда Платоновна увидела в профиль его поднятые от удивления брови:
– Мои родители. Да-да, диван – тот же и печка – та же, не удивляйтесь, Вы всё правильно поняли. И изразцы прежние остались. Но пришлось их немного заштукатурить, ещё перед войной. Так все делали. Время было такое.
– Так время уже давно другое, Надежда Платоновна! Давайте срочно очистим Вашу замечательную печку от этой неподходящей розовой мазни! Я готов сам, лично…
– Нет, Лёвушка, ни в коем случае! А вдруг, знаете ли… Не надо. Я уже привыкла к моей новой печке. Я её иногда побаиваюсь, да-да… Раньше могли осудить: «барство»! И ба-бушка моя прочно масляной краской по ней прошлась… Здесь слоёв, наверное, пять будет. Мы отказывались от любой роскоши и излишеств, а печка с цветными изразцами – сами догадываетесь…
– Надежда Платоновна, миленькая, но нынче печки объявлены вне политики!
– Нет, Лев, вот когда я умру, тогда собирайтесь всем Обществом и чистите её. Чтобы блестела как на снимке! Там букетики под краской – синенькие, а каёмка – фиолетовая. А пока – нет, поймите. Вы, кстати, по какому вопросу ко мне пожаловали? Я тортик режу?
– Я насчёт старой мебели.
– Ой, как я рада! Вы решили нам предоставить лужайку около вашего дома?
– Решил, и как можно скорее.
– Как Вас понимать? – хозяйка застыла с ножом в руке.
– Надежда Платоновна, нельзя ли перенести выставку? Я пришёл с предложением: не будем ждать мая, организуем её пораньше, ну, скажем, через пару недель, а?
– Через пару недель? Но ведь принимать решения вот так, вдруг, без общего собрания – это совершенно не по Уставу. Давайте сначала созовём людей. Я внесу предложение. И ведь могут быть недовольные…
– А не надо никого созывать. Вы же председатель, Надежда Платоновна. Неужели у Вас нет никакой власти? Давайте вот сейчас, Вы и я, как два потомственных члена нашего дорогого Общества, примем это решение, и я сам, лично, оповещу всех ваших.
– Наших. – строго поправила Каренина.
– Виноват.
– Да, но у меня нет секретаря! Положено вести протокол, я не могу без секретаря.
– Кто у нас секретарь – я сейчас приглашу.
– Так ведь Афанасий Иванович! Наш почтеннейший Афанасий Иванович. И он сейчас никуда не пойдёт. Поймите, он пожилой человек, он может сейчас отдыхать.