в том, что ты банкрот? К слову, боюсь, тебе она тоже не сможет простить должок. Умирать мы будем вместе, – проскрипел мужчина.
– Я тоже не виноват! Я вообще не понимаю, как так вышло. Всё было нормально, под контролем, а потом… что-то оборвалось в один момент!
– Ага, прямо так и оборвалось, – скривился Ольсен.
– Да!
– На самом деле, это ты виноват. Ты не мог проследить за своими бабками?
– Йенс, это не так работает!
– Нет, ты безмозглый еблан, который заключает сделки с ганг-
– Всё, достаточно. Заткнись, – Гловер закрыл лицо рукой. – Ты не в себе, Йоханесс. Нам нужно решать проблемы, а не орать друг на друга. Но сегодня ты не в себе. Поговорим позже. Пока.
Мужчина поднялся с дивана и вышел из дома под прожигающий взгляд Йенса. Комната ненадолго погрузилась в полную тишину. Взгляд Ольсена уже не был горящим и злым. Он печальными глазами смотрел на пол, нахмурив лоб, словно размышлял о чём-то невыносимо тяжёлом.
– Пап, что происходит? – тихим голосом произнёс Оливер, тем самым обратив всё внимание отца на себя.
Йоханесс прикусил щеку и скривился, а Оливер даже не удивился тому, что про него, видимо, опять забыли.
– Я не хочу, чтобы ты волновался об этом, – Ольсен подошёл к сыну и сел возле него на диван. – Но, наверное, я должен тебе сказать. Я надеюсь, что ты уже взрослый парень, ты поймёшь.
– Я пойму, да, – дрожащим голосом пролепетал Оливер. Он действительно осознавал, что с переездом в Детройт многое изменилось.
Взять хотя бы в пример то, что в Свендбурге парень никогда не чувствовал себя одиноким, потому что из Дании семья уехала после смерти родителей Йоханесса, которых Расмуссен очень любил. Бабушка Вивьен заменяла Оливеру женскую заботу и нежную ласку, которой парень никогда не знал от своей матери, более того, старая женщина рассказывала интересные истории и всегда лично занималась образованием и воспитанием единственного внука. Дедушка Ульрик казался неразрушаемой, сильной и мудрой личностью, которая на своём веку пережила немало несчастий. Однако смерть жены фактически уничтожила старшего Ольсена – он скончался спустя год после любимой.
А ещё Оливер любил Данию, потому что там у мальчика ещё был настоящий отец, с которым сохранилось так много тёплых воспоминаний, до сих пор греющих сердце и обеспечивающих веру в хорошее. Йоханесс сильно изменился после того, как лишился родителей. Расмуссен знал, что мужчина пережил много разочарований и расстройств, но самым сокрушающим событием стала именно потеря двух самых близких людей. Пускай Ольсен никогда не признавал свою слабость и никак не демонстрировал её внешне, но Оливер знал, чувствовал, что отцу тяжело, тяжелее, чем самому юноше.
– Скажем так: я и твой дядя вляпались в полное дерьмо, от которого теперь некуда бежать, – тихо произнёс Йоханесс. – Я не знаю, что будет дальше, но, Олли, я буду делать всё возможное, чтобы уберечь тебя.
– Это из-за твоей астмы? – прикусил губу Оливер, чувствуя, как в глазах накапливается солёная вода.
– Да,