что дожидается автобуса. Заметив Волкова с клиентом, он опередил их вопросом:
– Сколько надо?
– Пятерину, – ответил Борис и засуетился рукой в кармане. – Нет, погоди, постой, – проговорил он, вытаскивая помятые купюры и быстро их пересчитывая. – Пять с половиной. Полкубика солью Андрею за помощь.
Валера усмехнулся. Волков напоминал зверя, который нашёл, наконец, добычу и теперь ритуально поигрывает с ней, прежде чем съесть.
– Мне полкубика не надо, – сказал он, похлопывая Рисыча по плечу. – Широкий жест дружбы. Спасибо, конечно. Но вот я сегодня только перекумарился.
– Ну тогда пять, – пожал плечами Борис и протянул деньги Валерычу. – Представляешь, продал хрустальную вазу, которую сам же подарил матери на восьмое марта.
Казалось, он гордился этим. Валера презрительно поджал губы.
– Уж лучше ты бы её украл в магазине или ограбил кого-нибудь, – едва слышно проговорил он и громко добавил: – Идите в сторону кочегарки, внимательно поглядывайте за хвостом. Сегодня здесь из управы крутятся. Я с человеком пойду впереди. А вы сзади.
У каждого продавца было свое потайное место, где прятался пузырёк с наркотиками. Когда покупатели начинали ворчать на Валеру за длинный путь, который им приходилось проделывать с этим осторожным человеком, он повторял одну и ту же фразу: «Подальше положишь, поближе возьмёшь».
Когда Борис с Андреем подходили к заброшенной кочегарке, продавец уже выносил оттуда пузырёк с ханкой.
– Нет у него никакого человека, – прошептал Волков. – Врёт он. С человеком делиться надо, а у него внутри жаба.
– Кто у него внутри? – не понял Борис.
– Жаба, которая его душит.
Рисыч взял из рук Валеры пузырёк, выбрал содержимое в шприц, поднял его на уровень глаз, посмотрел на свет, не плавает ли внутри какой-нибудь мусор, выдавил крохотную капельку на ладонь, попробовал на вкус и, убедившись, что это наркотики, сказал спасибо и направился в сторону кочегарки.
– Боря, погоди! Помогу тебе уколоться, – крикнул ему вслед Волков.
– Брось ты этого крысеныша, – шепнул Валера. – Это же будущий пидор. Брось и не оставь ему и децелы.
– Поглядим.
Андрей догнал Бориса, и они вместе вошли в полуразрушенное здание кочегарки. Оглядев мрачные стены, Борис присел в угол на корточки и протянул заряженный шприц Андрею.
– Я тебе дам централку, – поспешно проговорил он. – Остальные вены забиты. Сможешь попасть?
Волков осклабился.
– Браток, у меня стаж пятилетка, а ты говоришь, смогу ли? Я тебе в синявку на мизинце левой ноги попаду с закрытыми глазами.
Борис пробормотал что-то невнятное и начал лихорадочно разрабатывать руку. Руки у него были припухлые и белые как у девочки. Вен почти не было видно. Одни синявки – тонкие, точно паутина. Андрей закрыл шприц колпачком и незаметно для Бориса положил в свой карман.
– Пацаны,