о них. После таких ночей даже опытные, все на свете повидавшие шлюхи уходили в монахини! А еще, – Редана понизила голос и опасливо оглянулась по сторонам, словно опасаясь, что кто-то посторонний может услышать ее, – бывало, что из покоев короля слуги тайком выносили чьи-то трупы, наспех завернутые в ковры и занавески… Кто были эти несчастные – никто не знал и не хотел бы знать.
Лишь когда одна из наложниц Людриха, Амаласунта – дева благородного происхождения, бывшая раньше одной из дам-компаньонок покойной королевы, забеременела и родила мальчика, король поутих немного. Ребенок был так похож на него, что даже старая повитуха, которая когда-то принимала самого короля, только головой качала да цокала языком. «Мне показалось, что время повернулось вспять, – повторяла она, – и я снова держу на руках маленького Людриха!»
В конце концов у короля дрогнуло сердце. Он признал сына и даже призвал священника, чтобы совершить брачный обряд с Амаласунтой. Короновать ее как законную королеву он, правда, не стал… Впрочем, это не имело особенного значения. Принцу Хильдегарду достанется только этот замок да несколько деревень в округе. Правда, славный и богатый город Терегист он тоже считает своим по праву – ведь отец обещал оставить его младшему сыну! – но это будет еще не скоро. Король Людрих, хоть и не молод, но крепок духом и телом и может прожить долгие годы. А после его смерти наследником должен стать старший сын, принц Сигриберт…
Тут глаза старухи вспыхнули, и на губах появилась легкая улыбка.
– Вот увидите, когда-нибудь он станет великим королем! – в голосе ее звучала величайшая убежденность. – У него глаза его матери, ее улыбка, а еще он унаследовал ее ум и доброту… Покойная королева могла бы гордиться своим сыном. И я счастлива, что служила ей когда-то!
Гвендилена слушала, боясь пропустить хоть слово. Но рыжая Амма лишь презрительно фыркнула:
– Ага… А теперь ты скребешь котлы, перебираешь горох и чечевицу, да выметаешь золу из очага, так что нечего строить из себя благородную даму!
Но Редана, казалось, ничуть не обиделась. Поглядев на дерзкую девчонку с легкой улыбкой на тонких высохших губах, она вымолвила:
– Правда… Я стара и, наверное, умру здесь. Но я видела другую жизнь, а ты – нет!
– Эй вы, лентяйки, что столпились там? А ну быстрее за работу!
В дверях стоял старший повар Глан. Служанки мигом всполошились, и совсем скоро в кухне стало все как всегда – стучали ножи, что-то скворчало на больших сковородках, поднимались клубы пара над кастрюлями… Гвендилена резала лук и плакала. Обычно она не любила эту работу, но сейчас была рада, что можно не стыдиться слез.
В ту ночь она долго не могла уснуть, несмотря на усталость. Такое с ней случилось впервые с тех пор, как она перешагнула порог замка… Обычно девушка проваливалась в сон, как только добиралась до жесткой циновки, служившей ей постелью, но сейчас, ворочаясь с боку на бок, она чувствовала себя так, будто ее сердце поджаривают на медленном огне.