еще одна возможность продемонстрировать своим дорогим соотечественникам, какими непорядочными оказались мы, лягушатники, сотрудничая с нацистами и отправляя эти бедные несчастные семейства на смерть. Маленькая мисс Нахант обнаруживает зловещую правду! И что ты собираешься делать дальше, amour[17], ткнуть нас в это носом? Да всем уже давно наплевать на эту историю! Ее уже никто не помнит. Напиши о чем-нибудь другом. О чем-нибудь смешном, занятном, пикантном. Ты ведь знаешь, как это делается. Скажи Джошуа, что с «Вель д’Ив» он промахнулся. Никто не станет читать об этом. Люди зевнут и перевернут страницу, переходя к следующей колонке.
Разозлившись, я встала с дивана.
– Мне кажется, ты ошибаешься, – кипя от возмущения, заявила ему я. – Я думаю, что людям слишком мало известно о тех событиях. Даже Кристоф почти ничего не знает о них, а ведь он француз.
Бертран лишь презрительно фыркнул в ответ.
– А-а, неужели Кристоф умеет читать? По-моему, единственные слова, которые он в состоянии разобрать, это «Гуччи» и «Прада».
Не говоря больше ни слова, я вышла из комнаты, отправилась в ванную и включила воду. Ну почему, почему я не послала его ко всем чертям? Почему я по-прежнему мирюсь с ним, снова и снова? Потому что ты все еще любишь его, правильно? Любишь с той самой минуты, когда познакомилась с ним, несмотря на его властность, грубость и эгоизм? Он умен, он красив, он может быть забавен, он очень хорош в постели, не так ли? Ты помнишь о бесчисленных чувственных ночах, о поцелуях и ласках, о смятых простынях, о его красивом теле, теплых губах, шаловливой улыбке. Бертран. Очаровательный. Неотразимый. Энергичный и трудолюбивый. Вот почему ты терпишь его, не так ли? Но сколько еще это будет продолжаться? Я вспомнила недавний разговор с Изабеллой. Джулия, ты терпишь выходки Бертрана, потому что боишься потерять его? Мы сидели в маленьком кафе неподалеку от школы Салль Плейель, в которой наши дочери занимались балетом, и Изабелла закурила очередную сигарету, которым я потеряла счет, и взглянула мне прямо в глаза. Нет, ответила я. Я люблю его. Я действительно люблю его. Я люблю его таким, какой он есть. Она присвистнула, мои слова явно произвели на нее впечатление, но она мне не поверила. Не до конца, во всяком случае. Ну что же, тогда ему повезло. Но, ради всего святого, если он зайдет слишком уж далеко, скажи ему. Просто скажи ему об этом.
Лежа в ванне, я вспомнила тот первый раз, когда увидела Бертрана. Это случилось на какой-то эксцентричной дискотеке, в Куршавеле. Он пришел с компанией шумных, подвыпивших приятелей. А я была со своим парнем Генри, с которым познакомилась за пару месяцев до этого, на кабельном телевидении, где тогда работала. У нас был легкий, ни к чему не обязывающий роман. Никто из нас не был так уж сильно влюблен. Мы просто были двумя американцами-соотечественниками, живущими во Франции.
Бертран пригласил меня на танец. Кажется, его ничуть не смутил тот факт, что я сидела за столиком в обществе другого мужчины. Смущенная его беспардонностью, я отказалась. Но он был очень настойчив. «Всего один танец, мисс. Всего один танец. Но это будет замечательный танец, я обещаю».