коньяка булькало в голодном животе, я ничего не ел всю дорогу до Питтсбурга, ноги подкашивались, голова кружилась ещё с момента наблюдений за вальсом тканей из Конструкта. И я вынужден был принять приглашение.
Пошатываясь, мы выбрались наверх из мастерской и, расположив меня на диване в гостиной, Виллиам ушёл. Я же, едва коснувшись головой подушки – потерял контроль над своим сознанием. И опустив одну ногу стопой на пол, как учили моряки для борьбы со штормом в голове, утонул во сне.
В ту ночь, мне снился сон. Будь то влияние алкоголя или увиденное мной в подвале, я с уверенностью сказать не смогу, но этот сон запомнился мне на всю жизнь.
Мне снился старый мастер. Стоя бестелесным наблюдателем в Конструкте я наблюдал за ним из-за спины. Как волшебник-дирижёр он взмахивал руками, направляя силу сотворённых заклинаний и оживляя механизм. Вращая кистями своих рук, он творил гений. Колёса гонялись по рельсам, воспламеняя свои подшипники, оставляя следы дыма. Шестерни свирепствовали с треском разлетающихся щепок и нагревались докрасна от трения. Ссыпалась ржавчина с оживших и шипящих, словно змеи рельс. Канаты рвались и на их концах вырастали новые, как хвосты у саламандр, отрастали как отрубленные головы гидр. Виллиам стоял в центре комнаты. Держа в руках гримуар, он шептал заклинания. С каждым новым заклинанием стёкла светильников разлетались на осколки, из них вырывалось пламя. Комната вспыхивала, покрывая стены и потолок огнём. Обои нещадно сжигались. Падая, их куски визжали от полученных ожогов. Они спадали вниз и замолкали, покрывая прахом зарастающую трещинами поверхность пола. Рассекая воздух с диким свистом, в ревущем водовороте красок, ткани летали по комнате, магия вливала в них жизнь и, облетая мастера вокруг, они, свирепствуя, истошно кричали: «нас!», «возьми нас!», «используй нас!».
Но мастер был непреклонен, не обращая внимания на голоса, крепко сжимая гримуар одной рукой и вращая второй – он создавал чудо, он оставлял свой след в истории.
Преодолевая адский шабаш из огней и тканей, великий мастер выронил загоревшуюся чёрным огнём книгу на пол и в последнем усилии поднял руки вверх, сжав кулаки и соединив их вместе. Преодолевая чудовищную силу, вздымая созданный валун магии, он удерживал его над головой.
Замок двери был сломан, полотно разлетелось на сотни мелких осколков. Из глубины тёмного коридора выглядывали ожившие манекены, безногие лежали на полу, цепляясь за порог, безрукие молча стояли позади. Мастера больше не защищал затвор, магический барьер двери пал. И манекены, покрытые чёрными татуировками крича, скрипя, как мёртвая деревянная армия, толкаясь и сваливаясь в устрашающую кучу, забирались в комнату. Татуировки на их телах и лицах от жара полыхающего огня расплавлялись и стекали, оставляя следы чёрной крови. Манекены возгорались и кричали от боли, но словно безумные марионетки всё равно медленно направлялись к мастеру, царапая своими безногими телами пол.
Огонь овладевал комнатой и поджигал одежды колдуна, края его мантии начинали возгораться. Седые волосы