с собственными эмоциями на протяжении стольких лет. Но он, как всегда, интерпретировал все по-своему.
– Во-первых, «женщина» – слишком громкое слово. Во-вторых, тебя кто-то обидел, Никс?
Он сделал шаг вперёд, словно хотел заглянуть в мои глаза и увидеть там ответ. Но я отступила, чувствуя вгрызающуюся в сердце пустоту.
– По-твоему, я парень? – Мои слова звучали легко, местами насмешливо. Но в душе я чувствовала очередное разочарование с тупой ноющей болью в сердце.
Он тяжело вздохнул, слегка потерев переносицу.
– Я не это имел ввиду, Лайникс. Ты еще слишком юна. Вот, что я хотел сказать.
Я фыркнула.
– Ты старше меня всего лишь на год, черт возьми!
– Это другое.
– Да пошел ты, Тай, – почувствовав, что вот-вот разрыдаюсь, тут же произнесла я и, обогнув его, направилась в сторону общежития.
Не хватало только, чтобы он увидел мои слезы!
От главного корпуса академии до общежития около пятнадцати минут. И поначалу я действительно направлялась туда. Стоило выйти на аллею, и звуки веселья вторглись в мой маленькой мирок, в который я успела мысленно погрузиться.
Студенты довольно оживленно обсуждали сегодняшний вечер, в том числе преподавателей и, цитирую: «невероятно сексуального» ректора, форма которого идеально оттеняла его глаза. Но потом в голове все перемешалось. Не думая толком, что творю, я отобрала бутылку со странным содержимым у одного из атэ, весьма непристойно целующего девушку рядом. Они были в компании друзей, которые громко улюлюкали. И я без должных угрызений совести выхватила бутылку, пока он доказывал друзьям свою мужскую состоятельность.
В конце концов меня настигли недовольные возгласы, местами ругательства, а один раз даже похвала. Однако в погоню никто не кинулся и препятствовать веселью не стал. Поэтому решительный, но местами неуклюжей походкой я свернула направо и поплелась в сторону стадиона.
Чем ближе я подходила, тем сильнее сгущались сумерки. При том атэ на пути становилось все меньше. Похоже, эта часть студенческого городка оставалась нетронутой. И мне понравилось это – ощущение всепоглощающей тишины и свободы. Хотя оставалось ещё одно такое маленькое жирное «но»: все это время Кайдан не переставал следовать за мной. Что заставляло мое сердце трепетать еще больше. Однако чувство собственного достоинства упрямо сдерживало его, освобождая путь для злости, скрывающейся в глубине.
– Что непонятного в моих словах? Я весьма красноречиво объяснила, чтобы ты отвалил.
Он молчал.
Я не оборачивалась.
Казалось, если снова взгляну в его глаза, то вот-вот признаюсь в своих глупых чувствах. Поэтому какое-то время мы продолжали идти молча, придерживаясь незримой дистанции между нами.
Я то и дело спотыкалась и едва не клевала носом. Но каждый раз мне удавалось сохранять это хрупкое равновесие. Содержимое бутылки, а это был, несомненно, алкоголь, медленно, но верно испарялось в моем желудке, обжигая горло. Но я не обращала на это внимания. Даже тогда, когда карабкалась на верхние трибуны, желая, как можно