развел руками. Воин удивленно покачал головой и выскочил следом.
К утру обоим стало легче. Переместили в гостевое здание, и Енька с головой ушел в подготовку.
С каждым днем боевые порядки держались все слаженнее и ровнее. Уверенно собирались в кулак, в случае вероятного нападения, и вновь равномерно разворачивались в цепь. Офицеры охрипли от криков, добиваясь более четких и собранных действий своих бойцов.
Управляющего и капитана не видел. Но подводы с провизией приходили вовремя, кухни дымились, лошади кормились, лагерь снабжался дровами. В барских хоромах и казармах по вечерам топились камины и печи, не смотря на брюзжание и недовольство – свое дело знали.
Енька волновался. Переживал. Мальчишка из простонародья, поднял тысячу войск, и повел на войну… Стукнулся головой? Крышу снесло, от собственной княжистости?
Тебе учиться надо, придурок! Разобраться во всех нюансах управления, и потом уже…
Через несколько дней Йозз доложил, что оба дорна чувствуют себя значительно лучше, и передислоцировались в господскую трапезную, где выжрали два галлона отличного выдержанного вина. Енька улыбнулся – королевских рыцарей не изменит и сам господь…
– Дай им все, что хотят, – попросил Йозза.
Бережливый камердинер глухо взвыл и с тоской закатил глаза к потолку…
Княжна. От горшка два вершка, но почему-то, по каким-то странным превратностям судьбы, выходит естественно…
Он начал привыкать. К замку, дружинникам, служанкам, и больной голове, от всего этого. К платьям и плетению волос. Ходить не широкими, размашистыми шагами. Руки держать не в карманах, а аккуратно придерживать юбку. Ощущать взгляды – от почтительных до хмурых. Завидовать Уаллу, надирающемуся в таверне с Айшиком и Бруллисом. И сидеть по вечерам одному у камина, скрестив руки на коленях, и неподвижно уставившись в огонь…
Через неделю армейские подразделения выступили в Густогай, поднимая густую завесу пыли на дорогах. Енька отправился вместе с ними, облачившись в свои облегченные изящные латы, и затянув пушаль вокруг бедер.
Глава 4
Выглядело серьезно. Величественно. Длинные колонны с пиками, бряцая латами и поднимая пыль, собирали всех крестьян в деревнях у дороги: «Куда? На нас напали?» «Говорят, новая княжна Густогай освободить хочет…» «От уммов? Божечки! Полягут!» «Тихо! Кажись, вон она сама, на лошади!» «Где?» «Вон, где дружинники… видишь?» «Батюшки! Молоденькая какая, краси-ивая…»
На дороге вся величественность и закончилась. В первой же попытке прочесать густогайский лес полегло четырнадцать человек – пара разъяренных роголобов смяла левый фланг, будто детскую игрушку. У Еньки ком застревал в горле, когда смотрел на изувеченные трупы под пропитавшимися кровью покрывалами…
Как тебе? Любуйся. По твоей вине.
Ваальцы не вмешивались, издали наблюдая за действиями местных армейцев.
Командор Демиссон собрал в своей избе всех майоров и сотников – не спали до полуночи, обсуждая и взвешивая силы. На утро заявился