Во сверкающей броне: Машина Смерти. Евгений Сергеевич Антохин

на устах. Но Венский не сдался так быстро:

      – Просто… я шёл по улице, и, вдруг, смотрю – вы стоите. Я вспомнил вас, и подумал, что бы это вы могли здесь делать в такое время…

      – У меня нет с собой ручки и блокнота, чтобы оставить тебе автограф, – бросила Баркли.

      – Да я и не прошу, просто хотел поздороваться, – виновато ответил Венский. – Извините, если обидел. – Женя наблюдал гордый профиль легендарной Фурии – похоже, его извинения ей до лампочки. – Странно, я ещё даже не гладиатор, а увидел здесь вживую уже трёх легендарных людей. Вы все такие разные… и как-то странно всё это… но Берт Кридди из вас троих мне кажется более приземлённым. А Райбак… он мужик неплохой, но вроде как… себе на уме что ли… извините ещё раз, даже не знаю, зачем вам всё это говорю… – начал оправдываться Венский.

      – Ты знаешь Карателя? – вдруг, задала вопрос Баркли, совершенно другим тоном. Железное безразличие куда-то разом улетучилось.

      – Да, мы вроде как в одной команде с ним… то есть, не то, что в команде, а, ну я даже не знаю, как правильно выразиться, – с интересом рассказал Женя.

      – Понятно. Как тебя зовут? – спросила Фурия.

      – Женя, – с энтузиазмом ответил Венский, и зачем-то протянул руку. Баркли на рукопожатие не ответила, но уже более «дружелюбно» сказала:

      – Послушай, ты извини, что я так резко с тобой. Ты можешь передать Ти.. (она осеклась, но Венский этого не заметил) Райбаку, что я хочу с ним поговорить. Я искала его сегодня весь день, а завтра утром, боюсь, уже не успею с ним поговорить до отборочного матча. Вообще-то я понимаю, что могу и не успеть после него…