капитана советский капитан Топорков, осадил уже более грубо, чем в первый раз, и сразу же ускорил шаг, задавая первым рядам высокий прежний темп.
Остальные потянулись за капитаном. Теперь, когда дорога лежала полого по некрутому склону невысокого хребта, идти было легче. Но на усталость и без того никто не жаловался. На войне не принято жаловаться на усталость, а когда за плечами спешит преследование, тем более…
– Не растягиваться! – громко командовал Солоухин. – Сокращаем дистанцию. Сокращаем…
Он, похоже, сам себя отвлекал такими командами от неприятных ощущений. Отряд и без того уже собрался плотной колонной, и отстающих не было.
Движение продолжалось. Скоро ощущение неприятного взгляда за спиной начало ослабевать, пока совсем не исчезло. Солоухин дважды за короткое время оборачивался – серо-багровое облако-глаз медленно растворялось в воздухе, разносимое ветром, который спустился и ниже, обдувая лица спецназовцев горячим, не свежим и не ласкающим дыханием.
А еще через десяток минут новая напасть заставила задрожать капитана Латифа…
Непонятно откуда появился и начал медленно нарастать странный гул, словно бы гигантский рой пчел приближался к отряду майора Солоухина со всех сторон. Гул то чуть ослабевал, то, наверстывая упущенное, нарастал с большей силой, то с одной стороны заставлял ждать неприятностей, то с другой, и никто не мог сказать, что происходит.
– Что это? – спросил удивленный майор афганца.
– Земля расколется, и адское пламя поглотит нечестивых грешников… Всех нас поглотит… Всех нас накажет… Имам Мураки накажет всех… – трясущиеся губы капитана с трудом произносили русские слова, но сразу после этого он начал шептать что-то и на своем наречии – протяжно и со страданием, чуть не с плачем. И на молитвы это было не похоже, и на раздумья тоже. Страх и раскаяние, должно быть, ударили по психике молодого афганца основательно. Даже Солоухин поморщился, глядя на него.
– Землетрясение… – сказал капитан Топорков. – Вот-вот начнется…
– Точно… – осенило и майора.
И правда, едва он произнес эти слова, как дрогнула под ногами каменистая почва, завибрировала, затряслась. Небольшой, сантиметров в десять-пятнадцать, слой густой бурой пыли встал над поверхностью земли и вибрировал в унисон подземному гулу. Теперь уже стало ясно, что гул идет именно из-под земли. Несколько раз тряхнуло сильнее, и пыль поднималась вдвое выше, но гул постепенно начал стихать. Остановившиеся было спецназовцы снова двинулись вперед.
– Бегом! – дал команду майор Солоухин, и капитан Топорков первым выполнил ее.
Подгонять никого не надо было. Каждый сам интуитивно стремился уйти подальше от места, где застало их землетрясение, хотя умом каждый, наверное, понимал при этом, что неизвестно еще, где опаснее – на месте или там, впереди. Тем не менее бездействие казалось аналогией самоубийства. Понимал все это и майор Солоухин. Может быть, лучше других понимал и именно потому дал команду к ускоренному передвижению. Во время бега