вышагивал лесовик, показывая то на одну травку, то на другую:
– Вот смотри, ветреница взошла уже, горицвет зацветает, ежеголовнику здесь не место, надо будет побольше полянку ему поискать. Горечавка не нужна тебе? Очень полезная травка.
Лиза только диву давалась, какие названия чудные у обычных зеленых стебельков с листьями. По привычке заучивать свои рецепты так и повторяла за дедом:
– Ветреница с горицветом горечавкой погоняют.
Дошли до болотца. Деревья кругом были сухие, затянутые белым мхом, под ногами чавкала мокрая земля и наваливалась какая-то безысходная тоска. Леший сам согнулся, шаг замедлил. Стволов руками касался, как будто сил в его сне все меньше и меньше.
– Постой тут. Подожди нас. Незачем дальше идти. Дело неладное.
Лизавета уже начала чувствовать, когда попадала в чужой кошмар. То ли легким металлическим привкусом во рту, то ли самим воздухом, что становился тягучим, как патока, с видимыми краем глаза туманными завихрениями.
– Милка. Тут для нас работа. Пойдем посмотрим, – кликнула она химеру.
Та, недолго думая, крылатой молнией спикировала вниз и ухнула в самый центр топи, только брызги полетели во все стороны.
– Милка! – забыв, что это все сон, рванула по болоту Лиза. Только в голове звучал противный вздох, с которым трясина поглотила козу. Какая осторожность? Какое посмотреть? Там хранительницу ее засосало. Захлебнется, не вынырнет, крылья намокнут!
– Осушу! Сожгу! Пепла не оставлю! Отдай козу! – закричала сновидица страшным, не своим голосом. В этот момент, она готова была взглядом ненавистную лужу испепелить.
В бочажке, чистом от травы и мха, начал подниматься огромный водяной горб. Вода со мхом, стекая с его поверхности, вскипала мелкими бурунами, выплескивая мутную жижу, как будто само болото выдавливало инородное тело наружу. Лиза скакала по кочкам не разбирая дороги, но и не проваливаясь, прикипев глазами к разворачивающемуся новорожденному гейзеру.
Столб грязной воды с илом и ошметками растений взметнулся вверх. Сияющая белым светом, поднималась в воздушном пузыре химера. Гребни на ее спине сверкали электрическим разрядами, а в пасти извивалась многоглавая змея, что пыталась оплести лапы и шею Амалфеи. Гадина была едва ли не больше козы и вытащить упирающийся кошмар из родного болота было задачей не из легких. Наконец Милка, дернув головой, скинула клубок извивающихся тел с единым хвостом под ноги хозяйке. Лиза подхватила в воздухе этот хвост рукой и с неведомой ранее силой начала охаживать кошмарину об близлежащие кочки и сгнившие стволы поваленных деревьев. Такая была злая от страха за любимицу, что гидра даже тяжелой не казалась.
– Вот тебе! – оглушенная змея шлепалась всеми головами о корягу. – Я тебе покажу… – летела в обратную сторону, как плетка-семихвостка, – как маленьких обижать! – опять с дробным стуком прикладывалась к несчастной коряжине. Вокруг летели брызги от трухлявого дерева пополам с грязью, а Лизавета продолжала самозабвенно колошматить несчастное