– порядочная замужняя женщина, на второй пробу ставить негде, а как матери – обе одинаковые кукушки».
Он стал постоянно жить с бабушкой с семи лет, как только пошёл в школу. Мать как раз вышла второй раз замуж. Отец Клима сразу после его рождения уехал на север за деньгой и геологической романтикой и больше не вернулся. Нашёл ли он там всё это или нет, да и жив ли он вообще, кануло в историю, потому что в подробности развода родителей Клим не вникал, будучи слишком мелким тогда. Став же взрослым, отношения родителей и вовсе его не касались. Отца он не знал, как и алиментов или дежурных подарков на день рождения от него: скинул человек семечку и исчез, будто ветром надуло. И самого сдуло в неизвестном направлении. Хотя так оно лучше, чем, как дружбан Клима Федька, получать из года в год по тому никому не нужной энциклопедии на день рождения и сочинять несуществующие письма от отца сыну, лишь бы побравировать, что его-то не бросили.
Отчима же от общения с сыном оберегала мать. Тот не любил детей, много работал и жутко уставал, чтобы ещё в личное свободное время терпеть рядом непослушного, своевольного чужого мальчишку.
Мать навещала их с бабушкой регулярно по воскресеньям до обеда. Благо, что не с семи утра. Всегда причёсанная, подкрашенная, в платьях, на которых никогда не возникало ни единой складки, она первым делом пролистывала школьный дневник Клима, проверяла тетради, а затем таскала сына по выставкам и музеям, иногда – и вот такие выходы были ему действительно в радость – водила в цирк или зоопарк.
Однажды он уговорил её сходить в кино. Только ему, второклашке, хотелось посмотреть мультик, а мать категорически отмела эту глупую идею и купила билеты на какую-то унылую говорильню. В итоге Клим уснул, с трудом выдержав полчаса, за что получил выговор от матери и был лишён сладостей. Его не задело ни то, ни другое. Мать воспитывала его каждое воскресенье, выдавая одной порцией всё то, что у его друзей растягивалось на неделю. А магазинные сладости он не любил, как и бабушка. Только он подкупал ими младших пацанов выполнять его поручения или угощал симпатичных и невредных девочек в школе, а бабуля выставляла их к чаю под тополями с соседками.
Кстати, бабушку тоже не задевали нотации от его матери. Она молча выслушивала замечания и наставления от дочери, убирала в шкатулку выданные на неделю деньги и вручала список малых вещей или требуемого к школе. Клим как-то спросил бабушку, зачем она просит у матери одежду для него. Ведь они и сами вдвоём запросто могут пойти и всё купить, к тому же некоторые вещи с осени, например, спокойно можно было донашивать весной. Бабуля взлохматила ему волосы и ответила, что если в человеке ещё слышен голос совести, не стоит помогать ему его заглушить. Клим тогда мало что понял, но уточнять не стал, потому что бабушка не была болтушкой. Её слова точно что-то значили, и со временем он их осознавал. Вот и про голос совести уже три года, как бабушка умерла, осознаёт. Во всяком случае, пытается.
До его восемнадцатилетия