Впервые я осмотрела ее с любопытством. Ведь мне прочили ее в семейный «угол». Она действительно очень просторная. Трехстворчатое пластиковое окно с глухой центральной створкой, через которое проникает много света, находится на северной стороне и здесь никогда не бывает солнца. Именно поэтому комната остается прохладной даже в жаркую погоду. Светло-серые шторы, обрамляющие окно, подчеркивают высоту потолков, свисая с карниза вертикальными полосами и укладываясь на полу красивыми складками. В углу трехстворчатый белый шкаф с зеркалом. Обычно Марк перед ним одевается и завязывает галстук. У комнаты квадратные очертания и по центру стоит раскладной диван серого цвета из велюра, который тетя Марина грозится заменить двуспальной кроватью. Сейчас он разобран, и на нем лежим мы. Напротив нас на столике расположен телевизор, и мне известно, что нередко Марк играет за ним в свою приставку. На полу мягкий ковер с геометрическими узорами, на стене над диваном огромная фотография ночного города. Предположительно это Нью-Йорк. Над нашей головой идеально ровный потолок с широкой полусферической люстрой, на которой изображены геометрические орнаменты, напоминающие узоры на ковре. Стены в комнате оклеены белыми обоями с серыми вкраплениями и добавляют помещению света и пространства. Ремонт в комнате сделан год назад и вся мебель в ней еще новая, и если не считать отсутствия кровати, она готова к началу семейной жизни. Наверное, при иных обстоятельствах я была бы рада стать хозяйкой этого «угла», добавить женских штучек в интерьер комнаты, но пока меня тянули к себе родные пенаты и покидать их я не собиралась.
– Марк, что это было позавчера? – окончив осмотр комнаты, спросила я.
На нас не было никакой одежды, и даже одеяло Марк не потрудился достать. Он лежал на спине, откинувшись на подушке, одну руку положил себе под голову, второй притянул меня к себе и смотрел в потолок.
– Ты о чем?
– О твоей речи перед родителями.
Я ютилась на его плече и смотрела на его профиль.
– Что не так? – Не понимал Марк суть вопроса. Или делал вид, что не понимает.
– Ты сказал, что уже больше десяти лет в меня влюблен. Это правда?
– Я так сказал? – не глядя мне в глаза, изобразил удивление Марк.
– Не так, но что-то в этом роде. Ты сказал это ради красного словца?
– А если нет? – скосив на меня глаза, сказал Савельев.
– Тогда ты должен признать, что половину жизни меня обманывал, вынуждал быть с тобой откровенной, при этом причиняя себе боль.
– Это что-то изменит в наших отношениях сейчас? – Марк снова уставился на потолок.
– Эта правда потребует от меня больших усилий в построении нашей семейной жизни. Одно дело выходить замуж за мужчину, который относится к тебе как к старому доброму другу, хоть и увлечен, как женщиной, и совсем другое – за мужчину, который тебя любит, а ты не отвечаешь ему взаимностью. Я буду ежечасно испытывать чувство вины перед тобой.
– Почему ты не допускаешь мысль, что тоже можешь ответить на мои чувства?
– Ты так и будешь отвечать мне вопросами?
Марк