и белый шар лениво покатился мимо, минуя желтый, бывший ее целью.
– Извини, Дэйв, – сказала она, но парень лишь ухмыльнулся, и Эмили передала кий Бену. Долю секунды они оба держали его, и от этого возникло своеобразное ощущение близости, так что она быстренько отдернула руку, а он, бормоча слова благодарности, отвел взгляд в сторону. Бен взял на прицел казавшийся верняком красный шар, но, хотя до этого он все шары загонял, на этот раз не рассчитал, и шар нескладно выпрыгнул из лузы.
– Черт, – буркнул Бен, слегка зардевшись, и протянул кий Дэйву.
– Два удара, – напомнил тот. Бен снова выбрал позицию и, хотя забить следующий шар было еще проще, опять промахнулся. Дэйв взял кий и, явно похваляясь, принялся забивать шар за шаром, так что, учитывая, что Джереми вообще в расчет не принимался, а Бен, казалось, весь свой пыл утратил, Эмили, когда пришел ее черед, только и оставалось для выигрыша, что загнать в лузу черный шар. Ей все равно было не по себе (и не было уверенности, отчего: то ли от самого страха перед прыжком, то ли от смущения из-за явного волнения Бена рядом с нею), но она прицелилась и, хотя шар был хитрый, да и угол она выбрала не тот, уклон стола сделал свое дело, и шар проложил свой неотвратимый путь в дальний угол.
– Опля, простите, – произнесла она.
– Есть! – закричал Дэйв и ринулся было обниматься с нею, но в последний момент передумал и ограничился приветственным взмахом руки, Джереми одобрительно воскликнул: «Здорово!» – а Бен улыбался, отчего выглядел глуповато, а потом направился к столовой.
День угасал, облачность упрямо не проходила, температура снижалась, будто перед дождем. Эмили опять забилась в свой уголок с книгой и еще одной чашкой чая, Бен с Джереми в это время с головой ушли в шахматы, а Дэйва под орех разделала в настольный теннис Джемина, маленькая кругленькая девушка, совершившая как пить дать больше 300 прыжков. Когда Эмили в какой-то очередной раз взглянула на часы и увидела, что уже четыре, она отложила книгу и впервые ощутила просвет надежды: наверняка уже становится поздно прыгать, скоро совсем стемнеет. Куда Дэйв подевался… она пойдет и спросит его, не пора ли им подумать об отъезде, незачем больше здесь слоняться. Едва она поднялась, наконец-то чувствуя себя лучше, как в двери ангара появился главный инструктор и протрубил, словно они были на Сомме[2], что он собирается бросить их отбить очередную высоту.
– Облака поднялись, – прокричал он. – Всем надеть парашюты, быстро!
Все побежали, как восторженные дети, а Эмили тащилась позади, у нее ноги отказывались служить, словно росли не из ее тела. Бен был тут как тут, уже более уверенный в себе, менее робкий и чудной, почти красивый в своем черном комбинезоне. Он помог ей влезть в лямки, развернул ее кругом и водрузил ей на спину парашют.
– Наклонитесь, – велел он. Затянул ей лямки у самого паха, и она, выпрямляясь, где-то на этой траектории в 90 градусов, влюбилась.
После этого Эмили не видела Бена еще три месяца. Она выпорхнула из самолета, храня память