2
Москва. 1980г. Южнопортовый район.
Сырой воздух, немного влажные стены, облупившаяся штукатурка, обнажённые кирпичи и ржавые трубы. В подвальном помещении собрались школьники разных возрастов, пришедшие с линейки в честь первого сентября. Кто-то прислонился к стене, кто-то сидел прямо на полу, пачкая брюки в засохшей грязи.
Старый, изношенный линолеум покрывал только пространство под тренажёрами, остальной пол представлял собой голый бетон, покрытый слоями пыли и земли, принесённой на подошве с улицы.
Облупившийся деревянный шкаф с единственной сохранившейся стеклянной дверцей, ранее служивший в чьей-то квартире стенкой для складирования сервизов, скромно стоял у стены. На полках лежали зимние перчатки, старые куртки, несколько пар лыжных ботинок, картонные плакаты, немного канцелярии, скакалка без одной ручки и шахматная доска.
Тренажёры здесь были примитивные, самодельные или украденные: шесть штук железных гантелей, штанга с металлическими дисками, старый гимнастический козёл, пара турников и лесенка, надёжно прикрученная к стене. Обрывки газет и страницы журналов с фотографиями известных спортсменов были аккуратно вырезаны и наклеены на стены для поднятия мотивации.
В центре зала стоял Бобрик, высокий 18-летний парень, одетый в двухполосную спортивную форму синего цвета. Штаны свободно висели на бёдрах, а кофта сидела на плечах в обтяжку. Недавно подстриженные тёмные волосы тянулись кверху и стояли практически неподвижно.
– Поздравляю всех с успешным переходом на новую ступень образования, – он старался говорить уверенно, но по привычке делал голос тише перед произношением «р». Из-за этого его интонация казалась слишком резкой, хотя парень не пытался добиться такого эффекта. От картавости он давно избавился благодаря силе воли и ненависти к походам в кабинет логопеда, но всё равно боялся сделать ошибку и выглядеть нелепо перед младшими ребятишками.
– Спешу напомнить, – продолжил он, скрестив руки, – Что за галстук здесь очки не начисляют.
Маленький рыжий пятиклассник, стоящий у стены, засуетился и попытался быстро развязать красный узелок, но только сильнее его затянул. Все уставились на него, отчего на его щеках выступил стыдливый румянец. В окружающей тишине был слышен только гул труб и прерывистое дыхание мальчика.
– Да какой из тебя пионер, – Бобрик схватил из шкафа ножницы и подошёл к расстрелявшему школьнику, стоящие рядом расступились. – Ты же чёрт безрукий!
***
Тем временем красная шестёрка медленно выезжала из небольшого дворика, чуть задевая колесом бордюр, покрашенный извёсткой на субботнике в начале августа.
– Нормально, выезжай на главную, там легче будет, – расслабленно произнёс усатый мужчина в бордовом свитере, сидящий на переднем пассажирском сиденьи. Ему было около сорока пяти, он работал в котельной, а в свободное время навещал группировку, во главе которой стоял его друг, вернувшийся из