часа пять минут. Расчетное время прибытия в аэропорт города Актау – восемнадцать часов десять минут. Желаю приятного полета.
– Ну что, Алиса, полетели? – спросила стюардесса Юля. Алиса от восторга замахала руками и засмеялась.
Третье кресло было свободно, и я пересела, чтобы дочке досталось больше места для игр. Я мечтала, как приеду домой и рухну в кровать. Свою кровать. Такую знакомую и комфортную. И усну.
Весь полет Алиса играла с рекламными журналами, которые ей принесла стюардесса, и что-то напевала себе под нос. Она любила петь и пела всегда и везде. Только если очень плохо себя чувствовала, она не пела.
Говорят, у слабовидящих детей бывают компенсации. Может, пение и было той самой компенсацией, а может, это просто симптом аутизма.
Ей было три месяца, когда я заметила эту особенность. Я смотрела вокальное шоу и услышала, как она подпевает. Сначала я думала, мне показалось. Я выключила звук, она замолчала. Потом включила, и через какое-то время она снова стала подпевать. Я включала песни разных исполнителей, но реакции такой не было.
Она реагировала только на живой голос, и я стала ей петь сама. Мне она не подпевала, но после того, как я замолкала, она воспроизводила всю мелодию. Моя знакомая, которая работала учителем по вокалу, сказала:
– У твоей дочери хороший слух, музыкальная память, и она умеет интонировать.
А в два года она вдруг стала реагировать на голос Киркорова. Так мы и прошли все лечение в онкологии под его песни.
Для окружающих было странно, что такой маленький ребенок поет. Но это был ее способ общаться с миром. А еще я заметила, что она больше понимает, если я ей пою. У меня был целый арсенал песен-прибауток. До лет семи она только вокализировала, а потом стала понемногу говорить и петь словами.
Алиса попросила попить, а потом опять запела и зашелестела журналами. Я никогда не могла спать в самолетах, сколько ни пыталась, хоть и еле сидела от усталости. Нам принесли обед. Алиса в дороге почти ничего не ела, да и дома ела мало. Одна и та же выборочная еда, причем приготовленная только мной: макароны с сыром, жареная картошка, и именно с омлетом, творог девятипроцентной жирности одной и той же фирмы. Иногда могла поесть яблоки. Вот и все меню.
– Наш самолет начинает посадку. Пожалуйста, пристегните привязные ремни, – объявила стюардесса.
Мы начали снижаться. Я посмотрела в окно иллюминатора и увидела знакомые степи.
«Скоро будем дома», – подумала я и вздохнула.
Вдруг самолет издал звук, похожий на треск, и весь корпус покрылся трещинами. Кто-то закричал:
– Мы падаем!
Я всегда думала, что если что-то должно случиться, то я это почувствую. Я слышала про матерей, которые начинали волноваться за детей и позже узнавали, что с ними что-то случилось. У кого-то было предчувствие перед тем, как с ним самим что-то произойдет. У меня не было никакого предчувствия. Я устала и просто хотела домой.
Есть такие даты, которые вы помните всю жизнь: рождение, смерть, свадьба. Я помню дату, когда