все, раньше положенного. – Продолжила цербер, – Родственников дома, главное, никого. Ну, она как стала собираться, в панике все вещи покидала в рюкзак то ли брата, то ли ещё кого. Взяла, значит, с собой счастливую сорочку. Это от неё мы узнали, что сорочка счастливая. Из города притащила, на всякий случай. Рожать то не планировала, а мало ли. И меховую зимнюю шапочку. Она у неё, вроде, тоже была счастливая. Городская, ясное дело, с приветом. Ну, и что? Представь, явилась она вместе с ношей и животом наперевес. В приемном попросила доктора, чтобы обязательно на ней были все вещи, которые привезла с собой. Мол, они у нее счастливые. Так-то не положено. Но девка, представь, от страха голосит, слезы в три ручья. Всех за руки хватает. И одно по одному. Наденьте все, что есть, а то, говорит, я за себя не ручаюсь. И не спрашивайте ничего. Просто наденьте, бога ради, люди добрые. Завели ее в палату, уже такое состояние, от схваток ничего не соображает. А доктор тоже еще молодой. Только из города приехал. Девку ему жаль стало. Да и оба городские. То есть и доктор у нас еще был с приветом. Он сестре и велел, мол, дайте девице все, что она просит. Ей же этот рюкзак и притащили. А там – ночнушка лежит, шерстяная шапочка и коньки хоккейные. Она ж спрашивает сестру, что это, мол, и зачем, а та отвечает: «Одевайте всё и быстро. Доктор сказал, чтобы всё было на вас надето!» Ну у сестры дело маленькое. Ей велели, она выполняет. Девка уже ничего не соображает. Да и годов ей еле двадцать будет. Опыта никакого. Думает, ну, раз доктор сказал, значит, надо. Может коньки надевают, чтобы не сбежала? Везут ее по больнице в сорочке, вязаной шапке и коньках. Народ смотрит огромными глазами, мы такого в своём селе сроду не видали, чтоб рожать в коньках кто-то отправился. А сестра, значит, везет ее и всем объясняет, мол, городская. И со значением так в сторону взгляд отводит. Мол, в городе они двинутые, чего взять то?
А эта рожающая каждые пять минут спрашивает сестру, чего они все смотрят? Наверное, летом зря теплую шапку надела. Завезли в родильную, помогли в коньках на нужное место забраться. Лежит она вся такая, интересная, и вдруг сестру спрашивает, на кой черт на нее коньки надели?! А сестра опять же, говорит, доктор велел. Тут как раз доктор забегает и кричит на сестру, мол, почему коньки бинтами не перемотаны? Или задумали, чтобы она его всего изрезала? Сестра, значит, плечами пожала, хрен их знает, что у людей в голове, забинтовала коньки. Тут уж и сама девица успокоилась. Доктор ведь даже не удивился, а еще и сестру пожурил.
Но всё же лежит, смутно понимает, что-то не так. Просто со всей больницы народ потянулся. Врачи зайдут, посмотрят на нее, хватаются за рот и выбегают, хохочут в коридоре. А девка не сообразит никак, в чем дело. Все сестре говорит, мол, напрасно теплую шапку летом надела. Вон люди как смеются. Привезли другую роженицу, рядом на кресло положили. Та, естественно, без коньков. Непонятно… Городская же и спрашивает у доктора: «А почему вот та, вторая, без коньков?». Доктор ей и отвечает: «Так она и не просила их надеть, а у вас в рюкзаке лежали. Сами так заказывали!!!». И тут то выяснилось. Это они у родственника в рюкзаке лежали, а она