на случай того, если они заблудятся, то смогут вернуться назад. Тишина была мёртвой, не было слышно пения птиц, стрекочущих сверчков, казалось, даже шорох листвы под ногами постепенно становится тише. Спустя некоторое время ноги начали ощущать спуск, они шли под откос. Чаща становилась гуще, ветки царапали лица. Свет солнца терялся в листьях, казалось, что темнота подступает с каждым шагом. Тишина была оглушительной. Внезапно Къёльн остановился, прислушиваясь, затем раскрыл широко глаза и взглянул на Морруса.
– Слышишь? – сказал Къёльн.
Моррус прислушался, но ничего не услышал. Он посмотрел на Къёльна с недоумением и медленно покачал головой.
В следующее мгновение Къёльн повернул голову в сторону, будто опять услышал что-то. Он резко взглянул на Морруса с лёгкой ноткой презрения в глазах, будто тот обманывал его, а затем побежал в сторону настолько быстро, насколько могла позволить густая чаща.
– Стой! Куда ты?! – крикнул Моррус.
– Я спасу её! В этот раз я не дам ей умереть! – убегая, прокричал Къёльн.
Моррус хотел было кинуться за ним, но вовремя осёкся: нельзя было оставлять тропу с зарубками, иначе они будут обречены. Он кричал ему вслед, но Къёльн удалялся, будто не слышал Морруса.
«Папочка, где ты? Мне страшно!» – слышал Къёльн голос. Он одержимо мчался сквозь чащу к любимой дочери, которую он любил больше жизни. Ему было плевать на мрачный лес, плевать, что он заблудится, он точно знал, что через несколько мгновений утонет в блаженной радости, ведь он сможет обнять свою Грейс.
«Папочка, я здесь!» – слышал Къёльн.
– Я иду, Грейс! Я уже рядом! Только не молчи! – кричал Къёльн.
Чаща отступила, и ему удалось бежать быстрее. Голос дочери не умолкал и звал его, он был уже совсем рядом. Несчастных десять шагов отделяло Къёльна от его маленькой Грейс. Вот уже скоро он обнимет её и спасёт из этого жуткого леса. Он на бегу раздвинул кусты, отделявшие его от Грейс, и в тот же миг свалился под откос. Голос дочери замолчал. Къёльн летел вниз по крутому склону, пытаясь ухватиться, но тщетно: не было ни корней, ни веток, только твёрдая, как щит, земля. На дне оврага, к которому мчался Къёльн, была лёгкая дымка тумана. Приближаясь, он увидел торчащие из тумана колья.
– Грейс… – еле слышно и сдавленно произнёс Къёльн. Едва слёзы успели навернуться на глаза, как он налетел на колья.
Оставив на земле крест из двух сорванных палок, Моррус пошёл на крик убегающего Къёльна. Шёл быстро, как мог, оставляя засечки на деревьях. Крик Къёльна удалялся, раскатываясь небольшим эхом, но всё ещё был хорошо различим. Внезапно крик стих, Моррус на мгновение замер, зарубил засечку, крики не возобновились, Моррус побежал. Спустя некоторое время Моррус вышел к обрыву. Он увидел сорванные кусты, видел следы на склоне, затем его взор наткнулся на тело Къёльна. Моррус собрался крикнуть ему, но осёкся, он заметил, как кол пронзил его голову, Къёльн был мёртв, кричать уже было некому. Моррус осмотрел склон, он хотел понять, сможет ли достать тело, но зацепиться было не за что, даже если бы ему удалось спуститься и не налететь на колья,