держится на традициях, амори – первейшие блюстители устоев. Даже если в их семье родилась выбраковка, она должна была покинуть клан в свой срок и в соответствии со всеми традициями.
И, в-третьих, когда айше Миа тайком улизнула с праздника Единения, Сурам проследил за ней. Как один из самых перспективных бойцов он присматривал себе не менее статусную партнёршу. Почему бы не замахнуться на одну из айше. Невольно он стал свидетелем ссоры амори и айше, и заметил рваные кровоточащие раны на лице у Мии. Отпечаток был чужой. Следы когтей Муар Сурам носил на груди, Ума с причитаниями шагала за сестрой, заламывая руки, и руки эти были чисты. Оставалась только Рогнеда, а это означало, что у маленькой айше прорезались коготки.
Когда после тренировки Сурам вызвался доставить Реду в покои, он и подумать не мог, чем это закончится. Малышка не просто не вырывалась, как это было во время приступов, она спокойно лежала, осматриваясь по сторонам совершенно осознанным взрослым взглядом. Отмечая про себя странности, он добрался до покоев в рекордное время.
Увидев старую няньку, приставленную айше Дарой к младшенькой, Сурам поморщился. Она безотчётно вызывала у него отторжение. И вроде бы не её вина, что она дожила до глубокой старости, но ассоциаций с ходячим трупом избегать не удавалось. То ли от того, что страхи Реды удивительно совпали с его, то ли от сладковатого запаха тлена и разложения, витавшего в воздухе, но воин убедил себя остаться у двери покоев. Интуиция твердила, что так нужно, а своей интуиции Сурам привык доверять. Она и в этот раз не подвела, вот только опасность была намного более изощрённой, чем предполагалось. Мариса.
Приглядывая, как сноровисто убирают остатки заразы из покоев, Сурам поморщился. Где-то на грани слышимости разносился надоедливый звон, словно кто-то намеренно бил посуду. Звуки то приближались, становясь громче, то отдалялись, пока из-за угла не появилась маленькая айше с подносом. Она шла по камням, словно новорожденный котёнок, неспособный устоять на лапках. Природная грация двуипостаных позволяла им передвигаться бесшумно, но не в этом случае. А уж беседа оставила неизгладимое впечатление.
Айше спокойно смотрела ему в глаза при разговоре, не тушевалась, не избегала, не боялась, как это ранее бывало. Именно поэтому Сурам не сразу понял, какое предложение сорвалось с её уст. Прогулка в зал памяти после заката от ребёнка – это попросту противоестественно.
Его много куда приглашали: любоваться закатами и звёздным небом, наслаждаться купанием в водопаде и мерцанием фонтанов на террасах, но заниматься сексом в зале памяти? Он ошарашенно смотрел на маленькую айше, не в силах никак отреагировать на предложение. Втянув глубоко в себя воздух, Сурам снова ощутил запах смерти. Внимательно присмотревшись к Реде, он понял одну простую вещь. Это не ребёнок, чудом переживший две гарантированные смерти и пахнущий тленом, испорчен. Это он, Сурам, испорчен вниманием кошек, жаждущих его внимания и ласки. В этом случае Реда имела в виду именно то, что сказала, а не то, что принято подразумевать