люди, так похожие внешне на рыбаков, оставили после себя лишь развороченные куски грязной тины и ничего съедобного, какой ужас! Если внимательно прислушаться к этому крикливому концерту, можно отчётливо различить нотки недовольства и обиды.
В Светлогорск в тот вечер я приехал, чтобы встретиться с редактором одного местного литературно-художественного журнала и обговорить условия дальнейшего сотрудничества с ним, а заодно получить скромный гонорар за короткий рассказ на морскую тему.
Начинало темнеть, ветер усиливался. Редактора в условленном месте не было. Встретиться мы должны были на набережной около канатной дороги. Редкие прохожие, подняв воротники и кутаясь в капюшоны, торопились в уютные тёплые дома и квартиры. С окончанием купального сезона канатную дорогу закрывают. Металлическую кабинку фуникулёра приковывают замками к чугунным поручням-кнехтам, чтобы ветер не сорвал её с места и не бросил бы в море. Ветер усиливался, грозя перерасти в настоящий ураган. Кабинка со скрипом покачивалась, издавая противный жалобный стон. На мгновение я закрыл глаза и постарался сосредоточить внимание на разноголосом концерте из шума волн, свиста ветра, шелеста дождя, воплей чаек, скрипуче-органного сопровождения покачивающихся корабельных сосен. Это было похоже на симфонический оркестр, который настраивается сыграть патетическую симфонию расставания прибалтийской природы с летом.
Редактор явно не торопился на встречу, возможно, забыл о ней. Чтобы скоротать время ожидания, я решил спуститься по деревянной лестнице к морю. На мне была тёплая непромокаемая болоньевая куртка с капюшоном, поэтому ветер, дождь и брызги солёных волн мне страшны не были. Пустынный пляж уходил в свинцово-серую перспективу, проваливаясь в чёрный тоннель. Редкие уличные фонари набережной отбрасывали сверху на берег чахлый жёлтый цвет и расплывались мутными акварельными кляксами. Проходя мимо груды валунов, которыми обычно укрепляют дамбу, я обратил внимание на едва различимый на фоне тёмных камней человеческий силуэт. Странно было встретить в такую погоду у моря человека – по меньшей мере, странно. Я вгляделся в силуэт и увидел девушку… девочку… привидение…
Она была одета по-летнему: в джинсы, в кроссовки, в лёгкую ветровку. Я подошёл ближе. Незнакомка дрожала быстрой мелкой дрожью, острый подбородок и тонкие губы её посинели от холода. Из-под светлых волос проглядывало совсем ещё юное личико – личико подростка. Неподвижным взглядом она смотрела на море и что-то беззвучно шептала, была явно не в себе.
– Простите, – начал я робко, боясь каким-нибудь неосторожным словом или движением испугать девушку. Она вздрогнула и посмотрела на меня, как сквозь туман. – Как вас зовут? Что вы здесь делаете? – спросил я.
– Ничего-ничего, – ответила она судорожно, так, будто испытывала страшную физическую боль. – Ничего, ничего, – повторила она и вдруг