и во мне стала просыпаться прежняя симпатия к этому пернатому созданию. Он всё понимал и чувствовал, как человек, и от этого было как-то вдвойне умилительно смотреть на раскаянья нашкодившего попугая.
После занятий я должна была встретиться с магом Мартином для обсуждения темы дипломной. Маг Мартин – профессор, доктор межпараллельных филологических наук. Сам он мартианец, но в преподавательском составе академии задержался уже более десяти лет. У нас профессор преподаёт мартианский и культурологию. Для темы дипломной мне хотелось взять за основу происхождение мартианского языка и его магические особенности. Я была очень счастлива, что маг Мартин согласился стать моим научным руководителем. Многие сокурсники удивлялись моей фанатичной одержимостью учёбой. Развлекаться я, конечно, тоже любила. Но когда дело касалось новых знаний, а в особенности важных для меня тем, раскрывающих мир Мартиана, я могла погружаться в них часами, не замечая ничего и никого вокруг.
Задержавшись в академии, в общежитие я вернулась уже под вечер. В холле толпился народ, и я недоумевала: что за собрание в такое позднее время? Каково же было моё удивление, когда я увидела в эпицентре толпы нашего Петруччо, возвышающегося на стуле, который в свою очередь стоял на появившемся откуда-то столе. И на этом своеобразном подиуме, попугай, картинно жестикулируя крыльями и закатывая глазки, выводил дребезжащим голоском очень жалостливую песню. Аки ангел: прям не попугай, а голубь сизокрылый! Видимо я опоздала на начало этого душещипательного повествования. Но мне объяснили, что пел он про то, как родился и вырос в сиротском приюте, и как тяжело ему приходилось зарабатывать на пропитание. Я застала лишь последний завершающий куплет, подытоживающий его страдания:
– Незавидна сиротская доля:
Обижали и били меня.
Дайте, добрые люди, мне волю,
Злата, серебра или рубля.
Я хмыкнула. На волю, оказывается, наша пташка захотела, но, не забыв при этом деньжат прихватить. Откровенно говоря, «добрые люди» не скупились, и наш Петруччо наклянчил уже приличный гонорар. Я стала пробираться к нему, протискиваясь сквозь толпу студентов. Когда попугай меня заметил, то начал судорожно сгребать крыльями свой заработок в какой-то тряпичный мешок.
– Концерт окончен! – воскликнула я в гневе. – Петруччо, живо в комнату лети!
Петька не стал спорить, лишь чинно поклонился под свист и бурные аплодисменты и полетел в нужном направлении. Куда он при этом деньги спрятал, я так и не смогла определить. Студенты начали нехотя расходиться, бурно обсуждая происходящее.
– Всё, – я устало и обречённо вздохнула, подойдя к подругам, – комендантша теперь меня выставит из общаги вместе с этой образиной летающей. Ведь обещал же, как рыба молчать.
– Да расслабься ты, Сашка, – Света беззаботно улыбалась, обняв меня по-дружески, – комендантша уже видела нашего попугая. Вначале примчалась со свирепым лицом, но прослушав несколько Петькиных песен про нелёгкую сиротскую житуху, расчувствовалась, даже слезу пустила.