осталась в поместье. Она немного стеснялась родителей Агния, но на вопросы отвечала не таясь. Да и что ей было скрывать?
Через несколько дней она по обрывочным фразам поняла, что дело с расследованием, им с Агнием всё рассказали, топчется на одном месте.
Было понятно, что это кто-то живущий здесь же. Но кто?! Все проверены! Все работают не один год! КТО?!
Селинка думала полдня. Потом пошла к хозяину. Долго мялась. Но рассказала, что бабушка научила её варить настойку, выпив которую любой расскажет всю правду.
Хозяева, лорд, конечно же, позвал леди, переглянулись, и радостно согласились, узнав, что в остальном оно совершенно безобидно.
Хотели было предупредить особо доверенных лиц, кухарку и дворецкого. Но подумали, что будет подозрительно, если все будут пить «компотик», а они нет. Придумали, что просто отзовут их с поручениями. Чтоб те проговорились в сторонке.
А потом и вообще поняли, что без помощи кухарки не обойтись. Без боя она бы на свою кухню никого не пустила. Без особых причин. А где ещё сварить столько настойки, чтоб на всех хватило.
Наступил день икс.
Кухарка, оглядываясь как шпиён высшего левела, кралась на кухню. Её посвятили почти во всё. И она прониклась всем вот прямо вся!
За ней, след в след, как велено тихо шла Селинка.
Ах, какой необыкновенно вкусный чай подали в этот день к завтраку! Ах!
Кухарка сама просто не успевала отпить чайку, ухаживая за всеми. Да никто на это особого внимания и не обратил.
Первого пробрало кучера.
Он, рыдая, всхлипывая и утирая нос рукавом, признался, что как-то раз зажал коняшкам яблок! Вот зажал и всё!
Потом наступила очередь поварят. Они чуть ли не на колени повалились перед начальницей, признаваясь, что это они на троих приговорили ту банку абрикосового варенья, которая якобы разбилась.
Дворецкий, выпивший аж три чашки вкусного чая подряд, понесся каяться хозяину, что в прошлом году не дочистил серебряные ложки, и спрятал их в чулан. Потом вытащил, конечно, и дочистил. Но ведь, был, был грешок!
И понеслось. Каялись все! Кроме истопника, молча сидевшего в уголке.
Я самый, самый умный!
Все каялись, просили прощения друг у дружки, кто-то рвался покаяться хозяевам. Слов было почти не разобрать.
Внезапно из уголка, где сидел истопник, раздался громкий, слегка зловещий хохот.
Дядька, обычно довольно неприметный, кто будет примечать измазанного в саже по уши типа?! Внезапно поднялся, рванул себя за лохматые, сальные, тоже перепачканные сажей волосы, и, перекрывая общий гомон, сквозь гогот проорал:
– Вы! Смешные, маленькие глупцы! Накосячили тут по мелочи, и считаете, себя греховными прям грешниками! Вот я! Это да! Я, – к нему как-то незаметно подобрались парочка стражников, тех самых, – я все равно сделаю, что задумал! Да, это я отравил тогда блюдо для хозяев! Да! Это я подсыпал тебе зелья, чтоб ты чихал и кашлял!
Глаза истопника выпучились от ужаса. Он понимал, что он несет, но остановиться не мог! Никак! Очень уж чаёк был хорош.
Стражи мгновенно скрутили товарища, и