ордерах буде писано во всем неотменно. Буде ж сверх нашего чаяния кто отважился арестанта у вас отнять, в таком случае противиться сколько можно и арестанта живого в руки не отдавать" В ордере своем от того же числа на имя Чюрмантеева граф Шувалов писал: "Если ж арестованный станет чинить какие непорядки, то сажать тогда на цепь, доколе он усмирится, буде и того не послушает, то бить по вашему рассмотрению палкой и плетью".
Петр III решил инкогнито лично осмотреть бывшего императора. В марте 1762 г. император, одевшись офицером и захватив с собой повеление от самого себя на имя шлиссельбургского коменданта в сопровождении генерал-аншефа генерал-полицмейстера барона Корфа, Александра Нарышкина, фон Унгерна и статского советника Волкова, прибыл в крепость и посетил узника. Подробности этого посещена содержатся у собирателя русских исторических материалов Бюшинга: "Он пошел со своими спутниками в казематы, где содержался принц, и нашел, что жилище довольно сносно и скудно снабжено самой бедной мебелью. Одежда принца бы ла самая бедная. Он был совершенно без всяких понятий и говорил бессвязно. То он утверждал, что он император Иоанн, то уверял, что этого императора нет больше на свете, а его дух перешел в него. После первого вопроса, кто он такой? – он отвечал: "Император Иван"; его потом продолжали спрашивать, как это ему пришло в голову, что он принц или император? Откуда он про то узнал? Он отвечал, что знает это от своих родителей и от солдат. Продолжали спрашивать: что он знает про своих родителей? Он уверял, что он еще их помнит".
Но вот произошел новый переворот, и на русском престоле Петра III заменила Екатерина П, формально не имевшая никаких прав на русский престол. Опять таки, формально таким правом обладал Иоанн VI. Легко догадаться , что жить ему оставалось недолго. Вместо Чюрмантеева для охраны Иоанна VI назначены капитан Власьев и поручик Чекин. К указу об их назначении прилагалась инструкция, подписанная Н. И. Паниным, в которой было сказано: "Разговоры вам употреблять с арестантом такие, чтоб в нем возбуждать склонность к духовному чину, т. е. к монашеству, и что ему тогда имя надобно будет переменить, а называть его будут вместо Григория – Геврагий, толкуя ему, что житие его Богом уже определено к иночеству… В покое с ним в ночное время ночевать вам обоим. Ежели паче чаяния, случится, чтоб кто пришел с командой или один, хотя бы то был и комендант, или иной какой офицер, без именного за собственноручным его императорского величества подписанием повеления или без письменного от меня приказа, и хотел арестанта у вас взять, то оного никому не отдавать, и почитать все за подлог или неприятельскую руку. Буде же так оная сильна будет рука, что спастись не можно: то арестанта умертвить, а живого его никому в руки не отдавать".
Власьев и Чекин аккуратно исполняли предписанное им "ежедневное втолковывание" и вскоре сообщили, что арестант согласен, в монашеский чин он желает, только отвергает имя Геврагий, а хочет быть Феодосием.
Стоявший в гарнизоне крепости подпоручик Смоленского