хлопотала в роскошно обставленной спальне, укладывая в большой сундук шкатулки с драгоценностями. В другой сундук фрейлина укладывала платья и туфли королевы.
«Мать…»
– Мы покидаем Париж, – ответила Анна и решительно сжала губы. – И больше сюда мы не вернемся… Поторапливайтесь! – прикрикнула она на фрейлину.
– Мне страшно! – всхлипнул мальчик.
Анна сурово поглядела на сына:
– Короли не плачут.
«Короли не плачут…»
Людовик прикрыл глаза, перевел дух и снова их открыл. Видение исчезло. Остались лишь молчаливые подданные, не спускавшие с него глаз. Король отвел от них взгляд и стал смотреть на проливной дождь, явно вознамерившийся затопить весь мир.
Открылась дверь, и кто-то вошел. Людовик узнал характерное покашливание.
– Расскажи мне, Филипп, что происходит? – не оборачиваясь, спросил король.
– Людям Фабьена Маршаля удалось раскрыть очередной заговор, – ответил брат Людовика. – В городе схватили четверых. Они были посланы, чтобы убить тебя. Мы должны немедленно ехать в Париж. Здесь небезопасно.
– Мне решать, куда ехать и что делать. – Король кивнул в сторону гвардейцев и придворных. – Вели им убраться отсюда.
– Оставьте нас, – распорядился Филипп.
Толпа в молчании покинула спальню, оставив короля наедине с его первым камердинером и братом.
Людовик быстрыми шагами подошел к стоящему посреди комнаты столу и оперся о него сжатыми кулаками, так, что почувствовал кожей шероховатости дерева.
– Тебе снова приснился тот сон? – спросил Филипп.
Людовик что-то проворчал. Брат слишком хорошо его знал.
– Ты держал ее за руку, – наконец произнес король.
– Ты бы тоже мог.
– Меня они не удостоили такой чести! Моя мать…
Людовик не договорил и принялся расхаживать между столом и окном.
– Кто может позволять королю, кроме самого короля? – настаивал Филипп.
– Тебе этого никогда не понять! Есть нечто, тебе недоступное.
Филипп покачал головой и повернулся, чтобы уйти, однако Бонтан предостерегающе поднял руку:
– Его величество не позволяли вам уйти.
– Мой дорогой Бонтан, я очень хорошо знаю этот взгляд, – насмешливо произнес Филипп. – Сейчас кому-то достанется. Хорошо бы, чтобы не мне.
– Они намерены меня убить, – сказал Людовик, тыча пальцем в сторону брата. – Пусть сунутся. Пусть попробуют!
– Тебе принадлежит власть, – ответил Филипп. – Будь в этом уверен.
Людовик снова остановился возле окна. Его взгляд блуждал, словно ища что-то в струях дождя, в королевских лесах, смутные очертания которых едва виднелись где-то вдали. Его воображение рисовало деревья, природу – величественную, роскошную, и досада, наполнявшая душу, постепенно утихала.
– Олени в наших лесах ходят по тем же тропам, что и их предки, –