месье! Это такое райское счастье!
Ещё через несколько минут он спросил Лэрда, знает ли тот немецкий язык.
– Достаточно, чтобы понимать, – ответил Лэрд, проживший целый год в Дюссельдорфе. Тогда Свенгали сказал ему по-немецки: «Смотрите: хоть она и не спит, но открыть глаза не сможет. Спросите-ка её».
– Вы спите, мисс Трильби? – осведомился Лэрд.
– Нет.
– Тогда откройте глаза и взгляните на меня.
Она попробовала открыть глаза, но не смогла и сказала об этом.
Тогда Свенгали снова сказал по-немецки:
– Она не сможет рта раскрыть. Спросите её.
– Отчего вы не можете открыть глаза, мисс Трильби?
Она попыталась заговорить, но напрасно.
– Она не сможет встать с дивана. Попросите-ка её встать.
Трильби не откликнулась – она была безгласна и недвижима.
– А теперь я освобожу её, – сказал Свенгали.
И, о чудо! Она вскочила с места, всплеснула руками и воскликнула: «Да здравствует Пруссия! Я выздоровела!» В благодарность она схватила руку Свенгали и поцеловала, а он осклабился, обнажив свои большие жёлтые зубы, и хрипло вздохнул, закатив к небу мутноватые белки своих больших чёрных глаз.
– Побегу скорей позировать Дюрьену. Чем мне отблагодарить вас, месье? Вы вылечили меня!
– Да, мадемуазель, я вылечил вас и взял вашу боль себе, теперь она у меня в локте. Но она мне мила, ибо она ваша. Каждый раз, как вы будете страдать от неё, вы станете приходить ко мне на улицу Тирлиар, дом номер двенадцать, на шестой этаж, и я буду лечить вас и брать вашу боль себе.
– О, вы чересчур добры! – И от радости она завертелась на месте волчком, громко выкрикивая: «Кому молока!» Стены студии содрогнулись, а рояль гулко и торжественно откликнулся на её возглас.
– Что это вы кричите, мадемуазель?
– Так кричат молочницы в Англии.
– Это великолепный возглас, мадемуазель, прекраснейший возглас! Он исходит из глубины души, его издаёт весь ваш организм, и он звучит как музыка в устах ваших. Ваш голос подобен голосу Альбони – voce sulle labbre[10]. Великолепный голос – воистину крик души!
Трильби вспыхнула от удовольствия и гордости.
– Да, мадемуазель! Я знаю только одного человека на свете, который обладает столь же мощным голосом, как ваш. Даю вам честное слово.
– Кто же это? Вы сами, месье?
– Увы, нет, мадемуазель, я лишён этого счастья. К сожалению, у меня нет голоса… Это официант в кафе «Ротонда» в Палэ Руаяль. Когда ему заказывают кофе, он произносит «Бум» глубочайшим басом. У него бассо профундо, он берёт ля первой октавы – феноменально! Как пушечный выстрел! У пушки тоже мощный голос, мадемуазель. За это он получает тысячу франков в год, так как привлекает массу клиентов в «Ротонду», где подают прескверное кофе, хотя оно и стоит на три су дороже, чем в кафе «Ла Сури», что на улице Фламберж. Когда этот официант умрёт, замену ему будут искать по всей Франции, а затем и по всей Германии, родине всех рослых официантов вроде него – и пушек, – но ему подобного